Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 170

Может быть, действительно Федосьевна не была санитаркой, а просто ходила в военном бушлате, «а хоч телогрейке»? Рассказывать о главной больнице Федосьевна отказалась; она здесь круглые сутки «вламывает», даже домой не ходит, когда ей другими делами интересоваться. И посоветовала спросить у Глазунова — «он в курсе дела». Спрашивать у Бориса Никифоровича я не решался. Он раз и навсегда меня от этого отучил.

Ничего о себе не говорила и Дина Осиповна Тумалевич. Стучала каблучками по больнице, как будто никакой войны и не было, а на все расспросы отвечала смехом:

— Вы мною интересуетесь, молодой человек? Видели в кино у немцев Марику Рокк? Эта актриса в фильме «Корра Тери» сразу двух сестер играет — одна у другой на голове стоит и при этом обе чечетку отбивают. Вот техника! Так вот я, как Марика Рокк, — сразу за двоих работаю.

Действительно, работала она много. И была разная: одна — со мной и Федосьевной и совсем другая — с Раппертом. Шефарцт к ней не очень благоволил, хмурился, когда встречался с ее кокетливой улыбкой, потому что сам был старомодно солиден, замкнут и серьезен. Но Дина Осиповна не обращала внимания на его недовольство, продолжала шутить и кокетничать. Федосьевна недолюбливала ее, говорила: «Пустыльга! Поло́ва в голове!»

Бориса Никифоровича она часто игнорировала — шла прямо к немцу. Проходя мимо стола Глазунова, халатом сметала бумаги. Борис Никифорович молча собирал их и продолжал работать. То ли понимал, что через Рапперта она может ему навредить, то ли просто не обращал внимания на выходки Дины Осиповны. Все знали, что Рапперт хотя и хмурится, когда видит молодую докторшу, но пляшет под ее дудку. У нее даже пропуск был особый, потому якобы, что дома у Дины Осиповны оставался ребенок и она должна была часто наведываться к нему. У многих наших работниц были дети, но никаких привилегий они не имели.

«А для этой законы не писаны!» — говорили люди. Считали, что Рапперт только для отвода глаз шипит на Дину Осиповну, на самом деле она его любовница. Все замечали, как пялил немецкий доктор свои выпуклые глаза на женщин, долго смотрел вслед каждой, а, кроме Дины Осиповны, ни с кем не встречался с глазу на глаз. Правда, остальные женщины были одеты в старое тряпье, в телогрейки, на ногах носили развалившуюся обувь. Кирзовые сапоги стали пределом элегантности. В больнице судачили о муже Дины Осиповны, который служил в бургомистрате. Другие — о том, который был раньше.