Читать «Гераклиды» онлайн - страница 18

Алкмена

(с сверкающими глазами подходит к Еврисфею)

Так вот ты, ненавистный! Наконец И до тебя добралась Правда! Ну-ка, Гляди сюда, осмелься на врагов Глаза поднять… Ты слушаться нас должен, Не мы тебя!.. Неужто это ты Действительно тот самый, что Геракла — Того Геракла, сына моего, Который средь богов теперь, — измучил? Живым его в юдоль Аида даже ⁹⁵⁰ Сойти принудил, гидр и львов его Губить себе в угоду заставлял? Не говорю о хитростях иных, Придуманных твоею злобой; был бы Их список слишком длинен… Но тебе И этого казалось мало, дерзкий: Детей и нас по всей Элладе ты От алтаря до алтаря скитаться, И стариков и малых, осудил… Вот наконец нашелся город, люди, Которые свободу любят; ты Их запугать не мог — и злую смерть Ты обретешь. Ты выгадал и тут… За бедствия, которые тобою Принесены нам были, не одной, ⁹⁶⁰ А тысячи тебе бы казней мало!

Слуга

Но все ж его не вправе ты казнить.

Алкмена

Тогда напрасно в плен его мы брали; Но где ж закон, спасающий его?

Слуга

Афинские владыки так решили.

Алкмена

Что это? Смерти предавать врага — По мнению афинян, не прекрасно?

Слуга

Нет, если взят живым он на войне.

Алкмена

А Гилл? Решенье он признал такое?

Слуга

Что ж, быть ему ослушником Афин?

Алкмена

Что ж, быть живым и здравым Еврисфею?

Слуга

⁹⁷⁰ Тогда неправдой был и плен его.

Алкмена

Еще не поздно ту неправду сгладить!

Слуга

(настойчиво)

Нет здесь того, кто б мог его убить!

Алкмена

(гневно)

Здесь я! А я ведь — тоже некто, мнится.

Слуга

Смотри! Бесславьем ты себя покроешь.

(Уходит с угрожающим жестом.)

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Те же, без слуги.

Алкмена

Люблю Афины я, люблю бесспорно; Но Еврисфея — раз он мне достался — Не властен вырвать из людей никто. Кто хочет, пусть меня и дерзкой кличет, И преступившей женских чувств предел, ⁹⁸⁰ А месть свою я утолю всемерно.

Корифей

Питаешь гнев ужасный ты, жена, На Еврисфея; знаю — и прощаю.

Тем временем Алкмена опять подошла к Еврисфею; тот смотрит на нее в упор.

Еврисфей

Не мни, жена, что в жизнелюбья страсти До льстивых слов унижу я себя; Нет, трусостью уже не согрешу я. Вражду на сына твоего воздвиг Я не по доброй воле; был я братом Двоюродным тебе, и общность крови Меня с твоим Гераклом единила. Но все равно, хотел иль не хотел я — ⁹⁹⁰ Внушила Гера эту мне болезнь, Она ж была богинею. И вот я Врагом себя Гераклу объявил. А раз вступив на путь вражды жестокой, Я много мук ему изобретал И, Ночь советчицей избрав, немало Ткал замыслов, чтоб, свергнув супостата, Остаток дней безоблачно провесть. Ведь достоверно знал я, что твой сын — Муж настоящий, не пустое имя: Ты видишь, хоть и враг он мне — за доблесть Я на хвалу ему не поскуплюсь. ¹⁰⁰⁰ И вот он умер; что ж? Не знал я разве Про ненависть ко мне его детей И про вражды наследственность? И диво ль, Что все пути я испытал, стараясь Убить их иль изгнать? Иль средство было Иное у меня, чтоб мне свое Обезопасить царство? Ты сама бы, — Когда бы жребии сменились наши, — Детенышей разгневанного льва Ужели злых терпеть бы стала, жить Им в Аргосе дала б на воле? В этом Ты никого не убедишь, жена! Теперь — свершилось! Смерти жаждал я — Меня живым оставили. Отныне — ¹⁰¹⁰ Так верует Эллада вся — никто Меня без скверны уж убить не может. Афины благочестье соблюли: Не ставя гнева выше божьей воли, Меня велели отпустить они. Сказала ты — сказал и я. В дальнейшем Уж нет врагов, а есть проситель скромный И покровитель благородный. Впрочем, Мне все равно: хоть смерти не желаю — Без горечи расстанусь с жизнью я!