Читать «Енисей, отпусти! (сборник)» онлайн - страница 161

Я, как заколдованный, несколько раз дернул, отметив, что дело действительно потное и одышливое. Потом дернул отдышавшийся Эдуард, тот завелся, и Дон Эдуардо, сунув шморголку в карман, с криком: «От винта!!!» прыгнул в корыто. Я стал толкать. Корыто не ехало. Эдя заорал: «Толка-ай!» Потом выбрался на землю, и мы вместе сдвинули аэросани. Эдя впрыгнул и под дикий стрекот стал очень надрывно и медленно удаляться.

А я расстался с планом «тихое утро» и пошел к Косте Козловскому, который обещал показать берестяные поплавки.

Козловский – приезжий еще больше, чем я, но его чужеродность перевешена искренне-священным интересом ко всему плотницкому, столярному, природному, вообще, ко всему ремесловому и промысловому. В работе с деревом и металлом он доходит до полного инженерного совершенства и далеко превосходит всех местных и приезжих. К тому же ничем больше и не занимается. Ремеслам он уделяет времени сколько хочет, и если любой здешний житель делает топорище за полчаса, то Костя уделит сутки, но изготовит абсолютно выставочный образец.

Его отличает доброта, многими воспринимая как наивность или чудачество. У него замечательная искренняя улыбка. Он отзывчив и выручает от души.

Козловский полный, светло русый, с розовыми щеками. Очень курносый и какой-то ноздристый, нос крупный, и от этого имеет несколько кабаний вид. Губы тоже крупные, расстояние от носа до верхней губы большое. Крупен… как сказать-то… весь ротовой узел, или то, что называется уже в кабаньей терминологии одним грубоватым словом, неприменимым к человеку, если б сам Козловский, описывая кого-то и расплываясь в безоружной улыбке, не сказал, что у того, мол, «ярко выраженное рыло, ну не такое, конечно, как у меня», – и засмеялся, открывая зубищи и добрейше морща означенную часть.

Я внимательно отношусь к описанью бород, потому что это действительно традиционное наше явление. Бороды обычно носят люди спокойные: почвенные и конфессиональные. Хотя у самых склочников и фыркачей тоже в почете бороды, причем самые неряшливые! Я это к тому, что борода – лишь оклад, поэтому – к сути, к сути, к сути! Когда идешь к сути, ступени не кончаются! Или так: когда идешь к сути, ее миражи отстреливаются, как ступени.

Так вот бороды… Помните у Гоголя: Чичиков был «не толст, не тонок»… Зачин замечательный! Так вот, борода у Кости не жидкая, не густая, не окладистая и не лопатистая, не клиновая, не двухвостая… А такая… бахромчато-лучевая, лик в разные стороны обрамляющая. И растет она, отступя от рта за некую нейтральную полосу, в полподбородка оставляя свободное пространство для обнаружения нелегально мигрирующих рыбьих костей и хлебных крошек. Щеки у Кости розовые, с резкой границей, как и у Гурьяна. И Костя вроде бы точно такой же, как остальные мужики или староверы из соседнего поселка, но только и румянец, и борода… ну как-то нежнее, что ли, если такое слово к мужику применимо. Так отличается елочка, взрощенная в средней полосе на садовом участке, от таежной, стиснутой мерзлотой и ветрами.