Читать «Данбар» онлайн - страница 88

– Как ты меня назвала? – встрепенулся Данбар. – Ты – Флоренс… так?

– Да! – отозвалась Флоренс.

– Я везде тебя искал! – Данбар раскрыл ей объятия.

Флоренс обошла кровать и, встав возле изголовья на колени, поцеловала отца в обе щеки. Он протянул к ней руку и осторожно тронул пальцами ее макушку.

– Ты сможешь меня простить? – спросил он. – За то, что я отверг тебя и все отдал этим двум чудовищам? Я был гордецом и тираном, а хуже всего, глупцом!

Флоренс подняла взгляд и увидела, что лицо отца мокрое от слез.

– Ну, конечно, конечно, – сказала она, – это я была гордячкой. Мне давно надо было самой сделать первый шаг!

– Нет, – уверенно произнес Данбар, – это все мой мерзкий характер, из-за которого и случился весь этот кошмар, и еще моя привычка повелевать. Ха! – Его короткий выкрик был исполнен разочарования. – Я теперь не могу даже повелевать – иногда, когда я дохожу до конца мысли, я забываю ее начало!

– Ну, мы больше никогда не будем ссориться. – Целуя отца в лоб, Флоренс припала головой к его груди.

– Больше никогда, – повторил Данбар, нежно сжав ее лицо обеими ладонями. – Моя милая Кэтрин, – добавил он, недоверчиво качая головой. – Я думал, что потерял тебя, но ты жива!

14

Пребывая после успеха Флоренс в замешательстве и унынии, Меган переживала один из тех редких моментов в жизни, когда она пожалела, что ее муж внезапно умер в прошлом году. С Виктором Алленом она познакомилась в ту пору, когда бурная карьера на Уолл-стрит уже принесла ему кличку Бешеный пес; в последние десять лет их брака его реноме повысилось до Мерзкого гаденыша. Ни одна крупная сделка – даже те, о которых Виктор не знал ни сном ни духом, – не совершалась без вопроса: «А что об этом говорит Мерзкий гаденыш?» – тревожно звучащего в конференц-залах по всему миру. Он страшно гордился этим прозвищем, которое кому-то могло показаться банальной и невнятной характеристикой, применимой к любому из его коллег, и превратил его в свой почетный титул. В мире, где к его соперникам приклеивались такие клички, как Дарт Вейдер, или лорд Саурон, или Волан-де-Морт, Виктор расценивал свое прозвище как метку истинной значимости, ведь оно состояло из двух простых и понятных английских слов, без каких-либо жеманных намеков на детскую развлекуху. Говоря в общем, это был человек, которого веселили оскорбления точно так же, как раздражали похвалы, которые он расценивал либо как «ослепляющую констатацию очевидного», либо как троянского коня, имеющего целью вытрясти из него деньги. Было весьма затруднительно назвать конкретную сделку или инновацию, за которую он заслужил обожаемый им титул: он использовал вполне легальные дыры в налоговом законодательстве, а его страсть к созданию колоссальных долгов с помощью изощренных и коварных финансовых инструментов, как и его готовность растерзать в пух и прах любую старую успешную компанию, кормившую целый район и десятки тысяч семей, только ради того, чтобы кучка инвесторов могла несказанно обогатиться, в сущности могла удивить кого-то на Уолл-стрит не более, чем свежий хлеб в булочной, но размах его операций, масштаб его лицемерия и степень его сарказма и самодовольства показывали, что, подобно марафонцу, который копит силы для мощного спурта в конце трассы, он сумел оторваться от суетливой оравы прочих мерзких гаденышей и пересек финишную линию, опередив всех своих соперников.