Читать «Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?» онлайн - страница 79

Скула страшно болела. Азат попытался повернуться. Это не ускользнуло от Одноглазого.

- Теперь ты знаешь, во что обходится ложь? - почти ласково спросил он.

Азат крепко закрыл глаза, ожидая нового пинка. Но удара почему-то не последовало.

- А ну живей подымайся! Устраивайся с полным удобством.

От полицая всего можно ожидать. Ему ничего не стоит садануть или пнуть ногой. Большим усилием воли Азат заставил себя подняться и сесть за стол.

Одноглазый подвинул к нему чугун. Там ещё оставалось несколько остывших картофелин.

Азат жадно потянулся к чугуну.

- Погоди! - рявкнул Одноглазый.- Картошку получишь после того, как сообщишь, где прячется твой партизанский отряд.

- Не знаю я никаких партизан!

Полицай вдруг расхохотался. Он корчился от смеха как сумасшедший: глаза его налились кровью, а изо рта даже выступила пена.

- Я обшарил твои карманы, прощупал воротник и шапку. Понимаешь, ничего не нашёл, никакого письма. Где оно у тебя запрятано?

- Какое письмо?

- Вот что, маленький бандит, моё терпение лопнуло. Какое такое задание тебе дали? Или ты признаешься во всём сию минуту, или же…

На этот раз даже не потребовался удар. Азат как сидел, так и повалился без сознания. Голод и страшная усталость сделали своё дело.

ПОДВАЛ

- Оставь ты его в покое, пёс с ним…

Азату показалось, что голос принадлежал Верзиле. Он доносился откуда-то издали…

Мальчик почувствовал, как его схватили за шиворот и потащили по полу, затем - по ступенькам, по снегу и снова по лестнице…

Что было потом, он не помнит.

Азату снились кошмары. То его преследовали гестаповцы, то какие-то призраки. Он даже во сне хромал на одну ногу и никак не мог уйти от погони.

Потом запершило в горле, перехватило дыхание. И, наверно, от этого он проснулся. Казалось, всё вокруг было пропитано тяжёлым запахом керосина.

Азат огляделся. Темно. Ничего не видно. Куда же всё-таки его приволокли и бросили?

Когда рассвело, он понял, что лежит в подвале, потому что слабый свет просачивался сверху.

Он почувствовал, что коченеет на холодном земляном полу, и попытался подняться, но застонал и повалился… Ему почудилось, что кто-то неотступно наблюдает за ним. Мальчик повернул голову и чуть не вскрикнул: из темноты на него уставились немигающие глаза!

«Да ведь это собака!» - с облегчением вздохнул он.

Собака была настроена мирно: не рычала и не лаяла. Просто ей, очевидно, было необыкновенно интересно наблюдать за мальчишкой, без движения лежащим тут с вечера.

И когда Азат застонал от острой боли, собака тихо заскулила, по-своему проявляя сочувствие.

Азат был благодарен овчарке. Но она, кажется, теряла терпение: гавкнула раз-другой, будто торопя его подняться, будто недовольная его медлительностью. Тявкнула вполголоса, совсем без злости.

Заскрипела и распахнулась дверь. Азат осторожно поднял голову: там, наверху, на первой ступеньке, широко расставив ноги, стоял Верзила.

- Булка! - окликнул он собаку.- Вот тут вся твоя порция - фронтовая и мирная.

Он разговаривал с овчаркой, как с человеком, ласково и дружелюбно. Странно было такое слышать от полицая.