Читать «Злой гений Нью-Йорка» онлайн - страница 112

Вэнс ненадолго умолк и закурил сигарету.

— Пространство и материя — вот поля деятельности математиков. Эддингтон считает материю характеристикой пространства, этакой шишкой в пустоте, в то время как Вайль считает пространство характеристикой материи — для него пустое пространство есть бессмыслица. Поэтому Кантовы ноумен и феномен сделались взаимозаменяемыми — даже философия теряет всякую значимость. Но, когда мы доходим до математической гипотезы о конечном пространстве, все рациональные законы теряют силу. По Де Ситтеру, пространство имеет форму шара, или сферы. Эйнштейново пространство представляет собой цилиндр, на краях которого материя стремится к нулю, — это называется «граничным условием». Пространство Вайля, основанное на механике Маха, имеет седловидную форму… Итак, что происходит с природой, с миром, в котором мы живем, с человечеством, когда мы противопоставляем их подобным выкладкам? Эддингтон настаивает, что законов природы не существует, поскольку природа неподвластна законам, поскольку для этого нет разумно-достаточной причины. А Бертран Рассел подводит черту под всеми современными физическими открытиями, утверждая, что материю следует рассматривать как группу случайных явлений и что материя сама по себе может вовсе и не существовать! Видите, к чему это ведет? Если сам мир беспричинен и зачастую нематериален, то что такое простая человеческая жизнь? Или народ? Или весь род человеческий?

Вэнс посмотрел на Маркхэма, и тот неохотно кивнул.

— Я слежу за ходом ваших мыслей, — произнес он. — Но вы изъясняетесь как-то туманно, если не сказать — эзотерически.

— Стоит ли удивляться, — спросил Вэнс, — что человек, погруженный в колоссальные, вселенского масштаба гипотезы, где отдельные личности и все человечество являются бесконечно малыми величинами, может со временем полностью утратить чувство реальности и отношение к общепринятым ценностям и начать испытывать острое отвращение к людям вообще и к человеческой жизни в частности? Незначительные, с его точки зрения, события станут лишь докучать ему, каждый раз мешая его мысленному единению с макрокосмосом. Это неизбежно приведет к тому, что его отношение к миру сделается донельзя циничным. В душе он будет глумиться над какой-то там моралью и презрительно взирать на копошащихся вокруг него ничтожеств. Возможно, в его видении будет присутствовать и элемент садизма, поскольку цинизм есть форма садизма…

— Но преднамеренное, тщательно спланированное убийство! — возразил Маркхэм.

— Давайте рассмотрим психологический аспект этого дела. У нормального человека, живущего обычной жизнью, поддерживается баланс между сознательным и бессознательным, эмоции не накапливаются, ибо находят постоянный выход. Но у человека не совсем нормального, который все время занят напряженным умственным трудом и сурово подавляет все эмоции, малейшее преобладание бессознательного может выразиться в самых диких проявлениях. Долгое сдерживание эмоций и сильная умственная деятельность без должного отдыха или эмоциональной разрядки способны привести к взрыву, последствия которого могут носить самый ужасающий характер. Ни один человек, сколь бы он ни был развит интеллектуально, не сможет избежать этого. Математик, опровергающий законы природы, тем не менее подвластен им. И вправду, его полное погружение в высоконаучные гипотезы еще больше усиливает натиск скрываемых эмоций. И «вышедшая из берегов» природа, чтобы сохранить естественное равновесие, иногда вызывает самые непредсказуемые реакции. Несмотря на свой ужасающий юмор и извращенную веселость, они тем не менее являют собой полную противоположность высоконаучным и невразумительным математическим теориям. Сам факт того, что выдающиеся физики-теоретики Вильям Крукс и Оливер Лодж сделались убежденными спиритистами, содержит в себе этот психологический феномен.