Читать «Злой гений Нью-Йорка» онлайн - страница 109

— Маркхэм, проведенный Арнессоном разбор игры доказывает, что около полуночи Парди в течение сорока пяти минут был предоставлен самому себе.

Глава XXI

Математика и убийство

Суббота, 16 апреля, 20:30

За обедом о деле старались не упоминать, но, когда мы устроились в уединенном уголке гостиной клуба, Маркхэм снова завел о нем разговор.

— Никак не пойму, — начал он, — почему пробел в алиби Парди означает для нас продвижение вперед. Наоборот, это еще больше усложняет и без того донельзя запутанную ситуацию.

— Да, — вздохнул Вэнс. — Мы живем в грустном и жестоком мире. И каждый новый шаг еще больше запутывает клубок. Самое удивительное состоит в том, что правда у нас перед носом, а вот разглядеть ее мы не можем.

— Нет никаких свидетельств против кого-либо. У нас нет даже подозреваемого, чья вина доказывалась бы всей логикой развития событий.

— Я бы так не сказал. Это чисто математическое преступление, а уж математиков вокруг нас полным-полно.

За все время расследования никто не был назван в качестве вероятного убийцы, однако каждый из нас в глубине души осознавал, что один из тех, с кем мы говорили, и есть настоящий преступник. Все это выглядело столь ужасно, что мы даже себе боялись в этом признаться. Поэтому с самого начала мы прятали наши истинные мысли и опасения за целой чередой обобщений.

— Математическое преступление? — переспросил Маркхэм. — Это дело представляется мне серией бессмысленных злодейств, совершенных спятившим маньяком.

Вэнс покачал головой:

— Наш преступник более чем в своем уме, Маркхэм. И действия его не бессмысленны, они изуверски логичны и тщательно выверены. Да, задумывались они со зловещим юмором и чудовищно циничным содержанием и исполнением, однако сами по себе они изящно отточены и рациональны.

Маркхэм задумчиво посмотрел на Вэнса.

— Каким образом вы увязываете эти преступления по стихотворениям из «Песенок Матушки Гусыни» с математическим складом ума? — спросил он. — Как можно рассматривать их с логической точки зрения? Для меня это какие-то кошмары, не имеющие ничего общего со здравым умом.

Вэнс поудобнее устроился в кресле и несколько минут молча курил. Затем он начал анализировать дело, причем не только разъясняя мнимое безумие каждого из убийств, но и приводя все события и их участников к некоему общему знаменателю. Доскональная точность его доводов, к сожалению, стала нам ясна со всей трагической ясностью только много дней спустя.

— Чтобы понять эти преступления, — начал он, — нам, прежде всего, необходимо рассмотреть мышление математика и его мироощущение, поскольку все его расчеты априори предполагают относительную незначительность нашей планеты и чрезвычайно низкую цену человеческой жизни, даже полное пренебрежение ею. Перво-наперво представим себе само поле деятельности математика. С одной стороны, он пытается измерить бесконечное пространство парсеками и световыми годами, с другой — стремится проникнуть в тайны электрона, который настолько мал, что пришлось изобрести Резерфордово число — наномикрон. Представления его лежат в трансцендентных перспективах, где Земля со всем ее населением есть стремящаяся к нулю величина. Отдельные звезды — например, Арктур, Кассиопея и Бетельгейзе, — которые он рассматривает как мелкие и незначительные объекты, на самом деле во много раз больше всей нашей Солнечной системы. Шейпли оценивает диаметр Млечного Пути в триста тысяч световых лет. Однако для приблизительной оценки диаметра Вселенной мы должны сложить десять тысяч Млечных Путей. В трехмерном, или кубическом, представлении это в триллионы раз превосходит возможности астрономических наблюдений. Или, если представить то же, но относительно мер веса, Солнце в триста двадцать четыре тысячи раз тяжелее Земли, вес же Вселенной теоретически оценивается в тысячи триллионов Солнц. Неудивительно, что люди, оперирующие такими колоссальными величинами, частенько теряют ощущение реальности.