Читать «Хрома. Книга о цвете» онлайн - страница 9

В семь я смутил своего отца-военного тем, что попросил в подарок на день рождения белую лилию аронник, а не мертвых свинцовых солдатиков, как он хотел. Он считал мою детскую любовь к цветам женственной и надеялся, что я ее перерасту. Я никогда не зацикливался на белых цветах, как Вита из Сиссингхерста, хотя у меня есть среди них свои любимцы, старая душистая гвоздика, с лохматыми лепестками, миссис Синкинс. Гертруда Джекилл, великая викторианская садовница, любила этот цветок, хотя она и не одобрила бы, что я называю его белым:

Выражение «белоснежный» очень туманно. В цвете снега всегда так много голубого, из-за его кристаллической поверхности и частичной прозрачности, и его текстура настолько отличается от текстуры любого цветка, что их сравнение едва ли уместно. Я думаю, что термин «белоснежный», так же как и «золотистый», несет скорее символический, а не описательный смысл и используется для любого белого, чтобы передать ощущение чистоты.

Почти все белые цветы на самом деле желтовато-белые, и лишь немногие из них голубовато-белые, такие как Omphalodes linifolia, но их текстура настолько отличается от снега, что их невозможно сравнивать. Должна сказать, что большинство белых цветов имеют цвет мела, и, хотя такое определение звучит несколько презрительно, на самом деле это по-настоящему прекрасный теплый белый цвет, но ни в коем случае не интенсивный белый.

Цветы, которые всегда казались мне самыми белыми, – это Iberis sempervivens, жесткий и мертвый белый, как кусок глазированной керамики, без какой-либо игры или вариаций, и поэтому совершенно неинтересный.

(Гертруда Джекилл. Лес и сад)

Когда мне было девять, мне подарили на Рождество два тома тревильяновской «Иллюстрированной английской социальной истории». Не думаю, что я ее прочел! Но я влюбился в иллюстрации – в частности, в миниатюру Николаса Хиллиарда, на которой молодой чело-век изнемогает от любви, прислонившись к дереву. Он положил руку на сердце, вокруг него – белые розы. На нем – белый воротник, черно-белый камзол, белые чулки, белые туфли. Возможно, он жил в одном из черно-белых деревянных домов, которые тоже были нарисованы в этой книге и с которых я сделал бесчисленное количество рисунков, даже более фантастических, чем дворец Нонсач. Мир белых башенок и шпилей… над которыми разыгрывались воздушные битвы. Я думаю, эти рисунки отражали мое внутреннее смятение, битву, которая бушевала все мое детство, бомбардировки и сирены воздушной тревоги, а внизу – дом, которому угрожала опасность. Черно-белый дом.