Читать «Второй круг» онлайн - страница 18

Глава 3

За день до того как сожгли «три шестерки», Росанов прочитал в своем дневнике одну из прошлогодних записей о Люции Львовне: «Был у Л.Л. Выпили зачем-то слабого вина (одну бут.), сидели на медвежьей шкуре (бедный медведь! За что его? За что?), поболтали. Она сказала, что я был в литературной студии самым способным, способнее Рыб. Поговорили о герое Ирж. Л.Л. умная и образованная женщина. Читала потом Верлена по-франц. Вот только не знаю, понимала ли».

Ему сделалось не по себе, он даже вошел в состояние, близкое к восторгу, как перед чем-то чрезмерным.

— Какая ложь! — выговорил он. — А как сдержанно, ну прямо как у американского писателя. Да нет же! Все так оно и было. Все правда!

Он стал думать о том, что дневник приучает лгать: выгораживаешь себя перед каким-то гипотетическим читателем, без которого «писателю» невозможно, а то уносит тебя в неопределенное будущее, в железобетонный рай, где твой правнук, разбирая записи пращура, поражается его сдержанности, трезвости (подумаешь, одна бутылка!) и Интересу к французской поэзии.

«Ложь, составленная из правдивых фактов и умолчаний, самая подлая, — подумал он, — а я напишу все как есть, без пропусков, без монтажа. Напишу, чтоб отвертеться. Вот Иоганн фон Гёте написал о своей любви, прихлопнул юного Вертера и успокоился».

И Росанов написал:

ВОТ ОНА КАКАЯ, ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ.

(Совершенно секретно! По прочтении сжечь!)

Опаздывая, но ненамного, Люция Львовна, весьма немолодая, ни разу не бывшая замужем гражданка, невысокая и крепенькая, торопливо, слегка подпрыгивая при ходьбе, двигалась через парк к Дому пионеров, где уже с десяток лет вела литературный кружок, который громко именовала литературной студией.

Я узнал ее еще издали по походке.

Была весна, сошел снег, жгли мусор, в одном костре дымилась лысая автомобильная покрышка.

Она растерянно улыбнулась: наверное, забыла меня. Я отвел взгляд от ее зубов, выпачканных помадой. Наконец она отыскала мне место в своей памяти, ее улыбка приобрела уверенность. Протянула маленькую, в ямочках, с тончайшими ногтями руку, по-приятельски бесцеремонно развернула меня за талию и весело проговорила:

— Заходи, заходи.

Теперь она держала себя так, словно мы виделись вчера.

— Возмужал. Не сразу узнала — к богатству.

Быть на занятиях «студии» мне совсем не светило.

Я стал думать, как бы половчее удрать. Она, глядя на меня сбоку, то улыбалась, то хмурилась, что, по-видимому, как-то отражало коловращение ее мыслей, и при этом продолжала подталкивать меня в спину. И я сдался.

Ее питомцы, гнутые и развихляистые подростки, вразнобой поднялись.

— Сидите, сидите, — сказала она, поднимая руку, а потом дотронулась до моего плеча и продолжала, слегка играя голосом: — А вот наш бывший студиец…

Такого оборота я никак не ожидал и растерялся. Она повернула ко мне озабоченное лицо.

— Может, расскажешь что-нибудь о себе? Вкратце. Ну, имя, фамилия и так далее?

Я почувствовал, что спина у меня взмокла.

— Нет, нет, потом, — буркнул я, боясь поднять глаза, и подумал: «Наверное, она просто забыла мое имя. А эти юные гении, наверное, силятся вспомнить, в каких журналах или книгах встречали мою физиономию. Зря стараетесь, товарищи!»