Читать «Эглантина» онлайн - страница 97

Однако и Эглантина не выказывала никаких признаков волнения. Она дышала очень тихо, и ее мерные вздохи тоже каждые четыре секунды ласкали простыню и кровать в такт маяку, ласкавшему полумрак комнаты. Чувствовалось, что она расположилась в этой темноте свободно, всей тяжестью тела. Вздумай сейчас кто-нибудь приподнять Эглантину, точно каминную львицу, полагая, что она легка, как перышко, он бы сильно удивился ее весомости. Фонтранж догадывался, что она не повернулась к нему спиной из деликатности, не желая придавать им обоим вид поссорившейся или равнодушной пары. Затем каждый повернулся на правый бок; в этой позе, которая не дарит снов, они напоминали две статуи, в присутствии кардинала Бембо извлеченные из земных недр и уложенные рядышком; Эглантина спешила за Фонтранжем в его недвижном шествии к забытью. Стены и дверь временами вздрагивали и кряхтели под тараном налетавшего ветра, и самые осторожные движения и вздохи людей тоже казались ответом на атаки разбушевавшейся стихии. Никогда еще такая тихая пара не противостояла такой яростной буре. Эглантине чудилось, будто она не лежит в постели, а пускается в свое первое плаванье. Она скользнула в эту ладью — их постель, которая оказалась ближе всех других во Франции к морю, — без всяких планов, без всяких сожалений. Еще мгновение, и широкая кровать превратится в ложе, где можно спать только поодиночке, — в матросский гамак. Иногда, в ответ на призыв маяка, она открывала глаза, вторя этому световому ритму морского побережья, который оберегает сбившихся с курса моряков, предупреждая о близости рифов; каждые четыре секунды она видела затылок Фонтранжа и ей приходило на ум все, что может напомнить затылок мужчины, этот символ ожидания, терпения, покорности судьбе: спину индуса, на которого вот-вот прыгнет с дерева пантера, спину Орфея, уводящего из ада Эвридику, спину турецкого гида, что никогда не оборачивается к туристу из особой, утонченной вежливости. Фонтранж тоже не оборачивался; он и так знал, что она здесь. Ночь, уложившая Фонтранжа в эту постель, похитила у него тот невидимый шар, который он держал на плечах при свете дня, точно Атлас, подпирающий землю. И теперь, в постели, он походил на конную статую рыцаря, снятого с седла. Эглантина подумала об этом и вспомнила Себу, любимицу Фонтранжа. Ей вновь привиделись те ранние утра, когда она вставала насыпать зерна птицам во дворе и в саду, всякий раз меняя место, чтобы обмануть кошек; привиделся Фонтранж, влюбленно взирающий на Себу; он говорил с нею только издали, не касаясь, не гладя, как с истинно почитаемой возлюбленной. А Себа тщетно подставляла ему голову с бархатными ноздрями, в которые Эглантина потом украдкой целовала ее, возвращаясь домой, и поднимала точеную ногу, всегда правую, в знак безграничного счастья.