Читать «Слева молот, справа серп» онлайн - страница 48

– Ой! Типун вам на язык. Жив он и здоров. Контузило его под Берлином.

– Если контузило, значит, уже не совсем здоров.

Присев за стол, Рома налил водку в бокал для морса. Выпил залпом. Подцепив медальон буженины, аппетитно закусил. Марьин глазами показал в сторону холла и вышел из-за стола. Девица, обзывавшая Игоря по телефону сукой, теперь пошло любезничала с каким-то Мишей.

– Что сказали родители ткачих?

– Не ткачих, а прядильщиц. Сказали, что завтра у меня начнется новая жизнь.

– Я надеюсь, ты о месте работы не доложил? Одна двуногая неприятность у нас уже есть. Появления еще двух моя психика не выдержит.

– Андрюша… Ну как плохо ты обо мне думаешь. О месте работы я, конечно же, доложил. Папе Полины сказал, что меня зовут Семен Горин. Маме Анастасии представился Валерием Лосевым.

– Одуреть… Ром, вот что они тебе плохого сделали, а? Я про Семена и Валерку. Зачем ребят подставляешь?

– Горин сделал меня рогоносцем, когда я жил с Аней.

– Рома, с Аней ты не жил, а натуральным образом страдал. Она же с пеленок не в себе. И Горин выступил в роли твоего спасителя. Раздвинув ноги Анюты, он прекратил твои мучения. Да и лицо Семы ты загримировал так, что он с неделю на работе не появлялся. И заметь, не заявил на тебя. А чем Валера Лосев провинился?

– Год назад он заблевал в лифте мой новый финский пиджак синего вельвета. На твоих глазах, кстати. До сих пор не могу забыть, как нес воняющий клифт домой завернутым в пачку газет.

– И после химчистки ты двинул лапсердак за двойную цену.

– Хорошо, скажу честно. Горин и Лосев просто неприятны мне как люди. Задротистые они какие-то.

Рома не лукавил. Но, представляясь родителям Анастасии и Полины, он не думал о неприязни к коллегам. Роме просто хотелось розыгрыша. Триста шестьдесят пять дней в году он проводил под знаком первого апреля. Шутил, подтрунивал, ерничал. Людей без чувства юмора открыто называл дураками; они, в свою очередь, считали Рому идиотом и пошляком.

Тем временем Малютка Джоки продолжал исполнять роль тамады. После звонков родителям девушки успокоились и уже не интересовались товарищами из Москвы. Им нравилась атмосфера заведения, шницели и мятный ликер – сладкий коварный напиток цвета хлорофилла.

Водитель Юра попытался уехать домой. Малютка Джоки сказал, что это не по-нашенски, и Юра обязан терпеть. Лабухи второй раз подряд наяривали «Лезгинку»: танец исполняли три горца с проститутками.

Андрей громко поцеловал Полину в ухо. Рассказывал о раннем половом влечении, вере в судьбоносность встреч. Рома нежно гладил по голове Анастасию, в деталях обрисовывая будущих детей и загородный домик. Малютка Джоки улыбался, обещая свидетельствовать на обеих свадьбах. И только один человек в стенах ресторана люто ненавидел весь мир. У Гвидо было желание отпроситься домой. Но он передумал. Душа требовала мести, карман – возмещения утраченного. Покусывая губу, Шнапсте терпеливо копил злобу. Несколько раз приложился к бутылке «Столичной».

Когда по залу разнеслось вступление к песне «Я тебя рисую», журналисты пригласили девушек потанцевать. На припеве Марьин картинно закидывал голову назад и тряс поднятыми к зеркальному потолку руками. Сверкающая поверхность отражала пьяную улыбку Андрея. Рома выглядел комично, постоянно выбиваясь из ритма. Медленные танцы удавались Хузину лучше.