Читать «И у палачей есть душа» онлайн - страница 30

— Вы должны заявить о наличии у вас велосипеда, — сказал мне однажды солдат.

— Зачем? Вы же видите, я им пользуюсь каждый день. Он мне необходим, чтобы посещать занятия.

— Но вы же знаете, что находитесь на демаркационной линии.

— Ну и что?

— Значит, Вы можете им воспользоваться, чтобы драпануть. Я правильно сказал по-французски «драпануть»?

Меня задела его грубость.

— Где вы взяли это слово? Это арго.

— Что такое «арго»?

— Это слова, которые не употребляют хорошо воспитанные люди.

Он не настаивал. В дальнейшем никто не беспокоился по поводу моего велосипеда. Мне надо было вести себя похитрее, поосторожнее с прицепом. Война вызвала к жизни прицепы. Ближайшие магазины опустели, тракторы и лошади реквизированы, бензин нормирован. Все это сделало прицеп необходимостью. Наш болтался в глубине подвала. Несколько взмахов тряпкой, чтобы стереть пыль, и вот он уже привязан к моему с иголочки новому велосипеду. Пока речь шла только о том, чтобы подвезти масла или ветчины из Шовиньи, никаких проблем не возникало, но письма, посылки? Мастерица на все руки, я сделала двойное дно с помощью дощечек, тщательно выпиленных и закрепленных на глубине десяти сантиметров. Я выбрала старые досочки, чтобы избежать всякой новизны в устройстве. Снаружи невооруженным глазом невозможно было увидеть и догадаться о разнице в высоте прицепа.

Вот таким образом большое количество писем, документов и посылок и даже крупные суммы денег пересекали демаркационную линию долгие, долгие месяцы. На пограничном посту на мой груз солдаты, как правило, бросали беглый взгляд, хотя и не всегда, поскольку испытывали ко мне симпатию. Но не следовало дразнить гусей. Я прибегла к хитрости. Я знала, что немцы маниакально любят чистоту. Войдя в комнату, они начинали принюхиваться. Малейший неприятный запах, любая небрежность их раздражали. Я нарочно оставляла в прицепе грязные вещи: одежду, жирную бумагу, протухающие остатки пищи. Это зрелище вызывало у них отвращение, и они не обыскивали меня, стремясь, чтобы я поскорее от них удалилась. Те из них, кто за первые пять недель начали меня узнавать, говорили: «Мадмуазель Маити, как можно быть такой неряхой!»

— Я знаю, мне мама все время это говорит, — отвечала я со смущенным видом. Минимум логики должен был заставить их насторожиться. Можно ли было поверить, что швейцарская девушка не имеет в крови чувства порядка и чистоты? Но во время оккупации логика встречалась нечасто. К счастью. Сколько раз рискованные объяснения должны были натолкнуться на здравый смысл! Но трудно было себе вообразить, как велика была наивность немцев.

Глава 4

В ста метрах — свобода

Было это в июле или в августе? Я уже не помню, но их лица я запомнила навсегда. Их было двое — высокие мужчины, лет под сорок. Было утро, и я сидела на террасе, созерцая спокойное течение Вьенны, казалось, не сознававшей, что она стала непреодолимой преградой между двумя Франциями, одной, еще свободной, и другой, уже под строгим надзором немцев. Яркое утреннее солнце, казалось, тоже бросало вызов теням, павшим на страну. Я повернула голову на шум грузовичка и увидела двух мужчин, приближавшихся к ограде Вье Ложи в том самом месте, где тремя месяцами раньше я увидела первых немецких офицеров, выходящих из грузовика. Эти тоже были офицерами, как они расскажут позже, но прежде чем они открыли рот, я поняла, что это французы. Поношенная одежда (военные брюки и плохо застегнутые рубашки), усталый, даже изнуренный вид.