Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 206

Я вообще не ожидала, что когда дали нобелевскую премию Светлане Алексиевич, это может быть поводом для конфликта (смеется). В нашей группе был конфликт: оказалось, что она предатель Родины, советской, и, вообще, потому что то что она пишет, нельзя писать, и потому что она оппозиционерка. А я про нее как про оппозиционерку ни разу не слышала, я просто читала несколько ее книг. И я поняла, что темы даже которые с политикой не связаны, у людей разных политических взглядов сразу вызывают разные реакции. Сразу. Потому что, например, я обрадовалась, когда она получила нобелевскую премию, я вообще не думала о политике. Я думала: «Вот приятно, что человек из Белоруссии, бывшего СССР получил международное признание». И когда я столкнулась с высказываниями, что она предатель Родины, и «это все только в пику России», я, конечно, очень сильно удивилась.

А.Г.: Ты рассказала про две группы. Это все, которые ты наблюдала?

Екатерина: Другие группы общения, которые у меня есть, достаточно близки мне по взглядам. Там политика обсуждается постоянно, но если у нас возникают разногласия, то они касаются скорее только деталей, в целом, позиция общая.

Раньше я не делила своих знакомых на основе политических взглядов. Сейчас такой критерий точно добавился. Когда знакомишься с человеком, то достаточно скоро понимаешь, каких он взглядов придерживается. И это влияет на отношение к нему.

А.Г.: Можешь ли ты выделить еще какие-то моменты, когда настроения в этой политически вовлеченной группе, о которой ты говорила, менялись?

Екатерина: Да. Я вспомнила один момент, когда наша группа объединилась. Это было год назад, когда курс евро рос с необыкновенной скоростью. У нас в группе есть люди, которые обычно говорят: «Путин, спасите нацию!», или «Если бы не Путин, то ничего бы не было», «Все будет хорошо». Или есть менее радикальные, которые согласны с тем, что Путин, конечно, узурпировал власть, но стране это только на пользу. Вот в тот момент их не было слышно, а были разговоры: «Что происходит?», «О чем они там себе думают!» Все были на одной волне. На рост курса евро все отреагировали очень единодушно.

Про другие моменты уже плохо помню. Вспомнила про Крым. Когда была аннексия, мы в клубе ввели правило: кто заговаривает про Крым, платит сто рублей. Это всех достало. Хотя тогда эмоционального накала не было, просто это стало всех раздражать, потому что слишком много везде об этом говорилось. Тогда мы пытались эти разговоры регулировать, в том плане, чтобы их прекратить.

А.Г.: Ты занимаешься индивидуальным психологическим консультированием. Как ты замечаешь, не отражается ли общая атмосфера в обществе на характере тех проблем, которые клиенты приносят психологу?

Екатерина: Да. Иногда я это замечаю. Так некоторые клиенты говорят о страхе перед государством. Некоторые говорят, что страшно. Когда была ситуация с запретом оперы «Тангейзер» в Новосибирске, некоторые клиенты говорили, что их это как-то задело. Некоторые говорили, что ходили на митинг в поддержку «Тангейзера». А некоторые говорили: «Хочу пойти, но боюсь».