Читать «Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина» онлайн - страница 27
Агата Кристи
— У Себека ужасный характер, — задумчиво проронила Ренисенб.
Она снова бросила взгляд на мертвую змею и, вздрогнув, отвернулась.
2
Когда Ренисенб подошла к дому, на галерее сидел Камени со свитком папируса. Он пел. Она остановилась и прислушалась к словам песни.
В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:
— Любимую дай мне сегодня ночью!
Он поднял глаза и улыбнулся.
— Тебе нравится моя песня, Ренисенб?
— А что это такое?
— Это любовная песня, которую поют в Мемфисе.
И, не спуская с нее глаз, тихо повторил:
Лицо Ренисенб залилось краской. Она вбежала в дом, едва не столкнувшись с Нофрет.
— Почему ты так спешишь, Ренисенб?
В голосе Нофрет звучало раздражение. Ренисенб удивленно взглянула на нее. Нофрет не улыбалась. Лицо ее было мрачно-напряженным, руки стиснуты в кулаки.
— Извини, Нофрет, я тебя не разглядела. Здесь в доме темно, когда входишь со света.
— Да, здесь темно… — Нофрет секунду помолчала. — Куда приятнее побыть на галерее и послушать, как Камени поет. Он ведь хорошо поет, правда?
— Да. Да, конечно.
— Но ты не стала слушать. Камени будет огорчен.
Щеки у Ренисенб снова зарделись. Ей было неуютно под холодным, насмешливым взглядом Нофрет.
— Тебе не нравятся любовные песни, Ренисенб?
— А тебя интересует, что мне нравится, а что — нет, Нофрет?
— Ага, значит, у кошечки есть коготки?
— Что ты хочешь этим сказать?
Нофрет рассмеялась.
— Оказывается, ты не такая дурочка, какой кажешься, Ренисенб. Как по-твоему, Камени красивый, да? Что ж, это его обрадует, не сомневаюсь.
— По-моему, ты ведешь себя гнусно, — разозлилась Ренисенб.
Она пробежала мимо Нофрет в глубь дома, слыша позади себя ее язвительный смех. Но он не заглушил в ее памяти голос Камени и звуки песни, которую он пел, не сводя глаз с ее лица…
3
В ту ночь Ренисенб приснился сон. Они с Хеем плыли в ладье усопших в Царство мертвых. Хей стоял на носу ладьи — ей был виден только его затылок. Когда забрезжил рассвет, Хей повернул голову, и Ренисенб увидела, что это не Хей, а Камени. И в ту же минуту нос лодки превратился в голову извивающейся змеи. «Ведь это живая змея, кобра, — подумала Ренисенб, — та самая, что заползает в гробницы, чтобы пожирать души усопших». Ренисенб окаменела от страха. А потом голова змеи оказалась головой женщины с лицом Нофрет, и Ренисенб проснулась с криком:
— Нофрет! Нофрет!
Она вовсе не кричала, все это ей приснилось. Ренисенб лежала неподвижно, сердце ее билось, и она твердила себе, что все увиденное — лишь сон. А потом вдруг подумала: «Вот что бормотал Себек, когда убивал змею: „Нофрет… Нофрет…“»
