Читать «Пушкинский век» онлайн - страница 202

Партер, или кресла, — «значительная часть нашего партера (т. е. кресел) слишком занята судьбою Европы и отечества, слишком утомлена трудами, слишком глубокомысленна, слишком важна, слишком осторожна в изъявлении душевных движений, дабы принимать какое-нибудь участие в достоинстве драматического искусства (к тому же русского). И если в половине седьмого часу одни и те же лица являются из казарм и совета занять первые рады абонированных кресел, то это более для них условный этикет, нежели приятное отдохновение. Ни в коем случае невозможно требовать от холодной их рассеянности здравых понятий и суждений, и того менее — движения какого-нибудь чувства. Следовательно, они служат только почетным украшением Большого каменного театра, но вовсе не принадлежат ни к толпе любителей, ни к числу просвещенных или пристрастных судей», — иронизировал двадцатилетний Пушкин в первой своей статье «Мои замечания об русском театре».

И. И. Сосницкий и В. Н. Асенкова в водевиле. Рисунок неизв. художника. 1830-е гг.

А вот портрет посетителя стоячего партера:

Всё хлопает. Онегин входит, Идет меж кресел по ногам, Двойной лорнет скосясь наводит На ложи незнакомых дам; Все ярусы окинул взором, Всё видел…

Стоячий партер, или места за креслами, — это пристанище истинных театралов и молодых «обожателей очаровательных актрис» — тех, кто

…вольностью дыша, Готов охлопать entrechat. Обшикать Федру, Клеопатру, Моину вызвать (для того, Чтоб только слышали его).

Упоминаемая Пушкиным Федра — это, быть может, героиня балета Дидло «Тезей и Ариадна», который тогда шел на петербургской сцене, Клеопатра — скорей всего персонаж драмы А. Коцебу «Октавия», а Моина — героиня трагедии В. Озерова «Фингал».

Репертуар русского театра в онегинское время был чрезвычайно разнообразным и пестрым. Он простирался от трагедий Озерова и Крюковского, от тяжеловесно переведенных трагедий Расина и Вольтера, безбожно перекроенных трагедий Шекспира до комических и «волшебных» опер, интермедий, дивертисментов и «исторических драм с танцами». Оригинальные русские комедии (среди которых наибольшим успехом пользовались пьесы И. А. Крылова «Модная лавка» и «Урок дочкам»), переложенные «на русские нравы» французские водевили, неуклюже переиначенные комедии Мольера соседствовали с драмами Лессинга, Шиллера, Коцебу. Слезливые сочинения последнего, насмешливо окрещенные «коцебятиной», занимали в репертуаре особенное видное место.

Среди самых замечательных явлений тогдашней театральной жизни следует назвать балеты Шарля Дидло. Это были не только великолепные зрелища, но и увлекательные повествования — танцовщикам порою удавалось взволновать зрителей до слез. В первую очередь это относится к прославленной Евдокии Истоминой. Но и не к ней одной.

Русская сцена Петербурга в 1810–1830-х годах блистала многими замечательными талантами. В трагедиях и драмах «невольны дани народных слез, рукоплесканий» собирали Екатерина Семенова, Алексей Яковлев, Мария Валберхова, Яков Брянский, Александра Колосова и Василий Каратыгин. В комедиях и водевилях снискали славу Василий Рязанцев и Иван Сосницкий, Николай Дюр и Варвара Асенкова, обладавшая также выдающимся талантом трагической актрисы.