Читать «Трилогия о Мирьям» онлайн - страница 55
Эмэ Артуровна Бээкман
Он делал вид, что опирается о мачту — по-настоящему прислониться боялся, — флагшток мог, того и гляди, ко всеобщему позору, свалиться.
Явилась и хозяйская дочка Рийна. Как всегда, она с нежностью баюкала свою розовую куклу, а на кудрявой голове у нее красовался белый бант; склонив головку набок, Рийна просила:
— Возьмите меня с собой.
— У нас уже команда в полном составе. Я — капитан, Хуго — рулевой, Уно — старший матрос, Мирьям — младший, тебе понятно? — от имени команды заявил ее капитан — Пээтер. — Какой же это пиратский корабль, если он станет принимать на борт прогулочных пассажиров?
— А вы возьмите меня коком, — канючила Рийна Пилль, ковыряя землю носком своей лакированной туфли.
— Ты же ничего готовить не умеешь, кроме как кашку своему обкормленному карапузу, — съязвил Пээтер, ему была не по душе эта ухоженная паинька.
— Пираты вообще едят сырую тюленину и запивают китовым жиром, так что им кока и не нужно! — утешения ради сказал он чуть погодя, потому что при виде Рийниных подрагивающих губ Пээтеру — этому бывалому морскому волку — стало жалко девчонку.
Точку поставил Уно.
— Рийна Пилль — плакса-вакса-гуталин, — скорчив рожу, пропел он и принялся возбужденно пританцовывать в лодке.
Рийна с плачем кинулась прочь.
Посудину юные пираты окрестили «Зеленым черепом». Это устрашающее название было намалевано дегтем на носу лодки.
Хуго, по ту сторону двойных рам, восторженно размахивал руками.
Спуск корабля на воду должен был произойти одновременно со спуском яхты, которую строили взрослые, — для этого был назначен срок — раннее воскресное утро. Да и «тюрьма» у штурмана Хуго кончалась в субботу, так что в воскресенье утром команда могла в полном составе и в веселом расположении духа отправиться в путь.
Они горели желанием выйти в открытое море. А сильное желание — залог победы, в этом не было никакого сомнения.
16
Иногда Мирьям жалела, что вообще родилась на свет. Так было и в субботу, накануне выхода в море, когда она спросила у дяди:
— А ты у себя на яхте капитан?
— Нет.
— А кто ты тогда?
— Никто.
— Ну, а все-таки? — не верила Мирьям.
— Я — прогнившая лестница, которая уже скоро не сможет носить тебя на плечах, если ты вдруг захочешь достать яблоко.
— А ты смоги! — требовала Мирьям, и совсем не из упрямства, а потому что хотела, чтобы Рууди все-таки был хоть кем-нибудь, хоть лестницей, но только не прогнившей.
— Ты растешь, а я устаю и не могу больше, — улыбался дядя Рууди.
— И ты этому рад? — удивилась Мирьям, заметив на дядином лице улыбку, сопровождавшую столь грустное признание.
— Нисколечки, — со смехом ответил он.
— А почему же ты тогда смеешься?
— А потому, что у тебя такой любопытный носик. — И дядя Рууди в подтверждение своих слов легонько щелкнул девочку по носу. — И потому еще, что сама ты с ноготок, а хочешь оглядеть землю чуть ли не с двухметровой высоты, — закончил дядя Рууди.
— А я хочу, — Мирьям стучала кулачком по дядиной костлявой руке, — хочу, чтобы ты был хоть кем-нибудь и чтобы ты жизнь свою не прожигал, и хочу, чтобы на Покойную гору не уходил…