Читать «Трилогия о Мирьям» онлайн - страница 100
Эмэ Артуровна Бээкман
Дядя Рууди, пошатываясь, уселся возле Мирьям и вытер со лба пот.
— Видишь… теперь, — сказал он с усилием. — Я же… совершенно здоров.
Мирьям радостно кивнула.
— Мне показалось, что мама… кликнула тебя. Иди… скорее! — добавил дядя, не глядя на девочку.
— Хорошо, — произнесла Мирьям и вприпрыжку выскочила за дверь.
Прыгая мимо цветочной клумбы, она продолжала петь:
— Каравай, каравай… — и перевела дух.
Из окошка флигеля донесся надсадный кашель.
Мирьям задержалась возле подснежников и прислушалась. Дядя Рууди все еще кашлял. У девочки заныло в груди. Ей казалось, что она сама задыхается.
С самыми серьезными намерениями двинулась она к дому. Девочка поняла, что дядя Рууди обманул ее, что он просто хотел отвязаться от нее, чтобы терпеть свою боль в одиночестве.
Но Мирьям была исполнена решимости. Она бросилась со всех ног домой и потребовала у матери:
— Дай мне скорей капли датского короля! Дядя Рууди кашляет, я отнесу ему!
Но мама не торопилась выполнить дочкину просьбу. Она стояла, опустив руки, и с упреком смотрела на Мирьям.
— Тебе жалко? — бросила девочка.
— Глупая, — ответила мама.
Мирьям уставилась в пол.
— Это лекарство помогает только детям, — нашлась мама.
Мирьям подошла к окну и прислушалась. В садовом домике было тихо.
И новый тоскливый вопрос начал мучить ее: «Почему никто не хочет спасти человека?»
29
На следующее утро госпожа Бах стояла посреди двора и в страшном отчаянии заламывала полные руки.
— Чертов немец! Удрал! Тайком… Оставил одну! И слова не сказал!..
— Что? Что? — зашушукались моментально собравшиеся бабы.
— На прошлой неделе сказал, что уезжает по службе. Я жду, а его все нет. Сегодня иду на работу, а там смеются и таращат глаза: неужто, мол, я не знаю, что мой муж, это дерьмо проклятое, сбежал в фатерланд!
Мирьям никогда еще не видела госпожу Бах несчастной.
— Хейнц! Хейнц! — пронзительным голосом кричит госпожа Бах в сторону дома.
Хейнц идет, оттопырив губу, и пробирается сквозь бабью толчею к матери. Госпожа Бах неожиданным движением притягивает верзилу к себе, приподнимает и, голубя его, начинает причитать:
— Радость ты моя последняя! Единственный мой! Сиротинушка ты!
Хейнцу до материнского отчаяния нет дела. Выглядывая из-за ее плеча, он показывает Мирьям язык.
Бабы наконец уразумевают что к чему и, сочувствуя, начинают хором охать.
— Такой хороший, скромный человек был, — растроганно вздыхает старуха Курри, словно говорит о покойнике, про которого ничего плохого говорить не принято.
Это ненавязчивое замечание вновь разжигает гнев у госпожи Бах.
— Чего там скромный? Хрыч старый! — И с презрением извергает: — Немчина вонючая!
После чего отпускает болтающего ногами сына на землю, берет его за плечи и трясет так, что у того рыжая голова ходит ходуном.
Хриплым голосом она выкрикивает:
— Забудь, что у тебя был отец! Забудь! Забудь!
Хейнц смачно сплевывает в грязь, и, гордая сыновьей решительностью, госпожа торжествующе оглядывается, пока напоминание о злополучной потере вновь не перекашивает ее лицо гримасой.