Читать «Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка» онлайн - страница 450

В последние годы я слишком интенсивно работал, и это дало себя знать. Вероятно, истощились запасы сил. Забота о впавших в отчаяние женщинах вымотала меня. Когда я сидел с Виргинией в баре, на меня нашло полнейшее отупение, слова иссякли, я был по горло сыт всем, и Виргинией в том числе. Пусть оставят меня в покое!

В юности я был уверен, что страстно люблю Виргинию. До чего же глуп человек в этом щенячьем возрасте. Однако нельзя отрицать, что косвенно Виргиния помогла мне, на пустом месте я бы не сумел придумать такой оригинальной и доходной профессии, которая к тому же давала возможность весьма разнообразно проводить время.

Я знал Виргинию чуть ли не с детства. Но заметил ее, пожалуй, лишь на выпускных экзаменах. А сблизились мы еще позже, следующей весной после окончания лицея. К тому времени я уже полгода работал в банковской конторе и должен сказать, что эта должность меня не вдохновляла.

Летний сезон еще не начался, а я уже давно ходил купаться. В тот вечер бушевал шторм. Я пытался войти в воду сквозь накатную волну, но бутылочно-зеленая лавина отшвыривала меня назад, на прибрежную гальку. Мои усилия не увенчались успехом. Море вскипало с невиданной силой. Но я был упрям. Стоя на полосе пляжа и тяжело отдуваясь, собирался с силами для новой атаки. Черт принес на пустынный берег какую-то девушку — это оказалась Виргиния. Понятия не имею, что ей понадобилось там в этакий шторм. Может, пришла полюбоваться на огромные волны. Ведь постоянно говорят и пишут о том, что шум моря вызывает у людей наплыв чувств, взметающиеся в воздух водяные массы и брызги заставляют душевные струны звучать подобно арфе.

В тот раз море было враждебным мне. Открытым ртом я жадно вбирал в легкие соленую водяную пыль, и чувство досады все больше и больше овладевало мною — я ни в какую не хотел отступать, и тем не менее мне пришлось. Я родился и вырос в курортном городе и терпеть не мог лето, когда стекается тьма-тьмущая отдыхающих и все внезапно становится чужим, вселяющим беспокойство, неуютным и каким-то липким. Вероятно, такое же беспокойство ощущали и мои родители, поэтому в летнее время мы жили в пансионе маленького приморского городка, расположенного в горах. На его узких улочках, которые то и дело переходили в лестницы и где, несмотря на изменившиеся времена, товар все еще развозили на осликах — даже длинные булки, которые мать приносила по утрам от булочника, казалось, пахли этими осликами, — можно было спокойно бродить и в самый разгар лета, не опасаясь, что кто-то отдавит тебе пальцы или наступит на пятки.