Читать «Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка» онлайн - страница 448

Молча, как само собой разумеющееся, она возилась со своими украшениями и тряпками, словно находилась в комнате одна.

Впоследствии мне встречались и такие, кто старался своими историями затронуть мои чувства. Любительницам поболтать, которыми владело непреодолимое желание поговорить о жизни, я не давал морочить себе голову. Шлюхи никогда не вызывали у меня жалости. Все люди, которым платят за их труд, торгуют собой. Так уж устроен мир, что приходится продавать себя — либо свой ум, совесть, талант, нервы, умение, либо свое искусство любви. Принципиальной разницы нет, и непонятно, почему о проституции говорят большей частью в связи с продажными женщинами. К чему фальшивое сочувствие? В каждой области есть свои неудачники и свои счастливчики.

Меня тревожило нечто совсем другое.

Я стал слишком часто прибегать к услугам уличных женщин. Привык к дешевым гостиницам; скрипучие лестницы и двери, тусклые лампы, потертые ковры, булькающие трубы и зловонные номера уже не вызывали у меня отвращения. Правда, я все в возрастающих дозах употреблял виски, чтобы одурманить себя. Меня пугало, что я попал в замкнутый круг. Нигде я не заметил моста или трамплина, чтобы спастись и прийти к иному, более высокому уровню отношений. Туда, где бы я мог надеяться обрести что-то подлинное и полноценное.

Жить без душевного общения я уже не мог.

Каждый раз, перед тем как выйти из дому, клялся себе: сегодня я отправляюсь в темные переулки в последний раз. Завтра я начну новую жизнь. Ведь эти дешевые гостиницы так и не смогли избавить меня от тоски.

23

се побежали в свои виварии, спеша укрыться от дождя, мы с Фаром оказались последними. Редкие крупные капли просачивались сквозь рубашку и по одной стекали по голой спине, впитываясь в брючный пояс. Капающая с неба вода, похоже, доставляет удовольствие Фару, собака идет за мной следом, ее пушистая шерсть липнет к туловищу, и Фар кажется каким-то обтекаемым. Я замедляю шаг, Фар подходит к ноге, и я похлопываю его по шее. Вероятно, пес понял, что означает проявление с моей стороны дружеских чувств, — ничего, мы оба с тобой в расцвете лет, мы во всех отношениях тянем на господина и его собаку, у нас горделивая осанка и крепкие мускулы. Я не намерен, как Майк, терять самообладание. Да, нам от души жаль его. Нельзя поддаваться отчаянию, на то тебе и дан разум. У кого собачье чутье, у кого человеческая сообразительность. К тому же надо надеяться на счастливую случайность.

Только что мы были бессильны перед надвигающимся облаком, которое, подобно языку какого-то чудовища, тянулось к нам через мусорные кучи, а вот гляди-ка! Пошел дождь — просто чудо в этом иссушенном месте. Войско крошечных капель пробивает лохматое желтое облако, вода впитывает в себя отравляющие вещества, переносит их на поверхность земли, там они исчезают в дерне и становятся для нас неопасными.

Вот уже и рассеялись контуры еще недавно такого зловещего облака. А может, опасности и не было, нам ведь доводилось слышать о миражах, и не исключено, что наша тревога вызвана всего-навсего небесным отражением. Черт его знает! Я с незапамятных времен пытался внушить себе: Уго, не стремись докопаться до сути происходящего, ограничься объяснением каких-то моментов; оставайся в границах близкого тебе осязаемого мира, иначе понапрасну сведешь себя с ума и все станет нестерпимым и отвратительным.