Читать «История Кореи. Том 2. Двадцатый век» онлайн - страница 42

Провалы в деятельности просветителей нельзя объяснить, однако, лишь репрессиями со стороны японской администрации. Не меньшую роль играла и идейная ограниченность ранних буржуазных националистов Кореи, наивность и незрелость в их представлениях о «цивилизованном мире», а также организационная раздробленность, склонность к групповщине и фракционным распрям, неизбежная для изолированных от масс и не изживших клановость конфуцианского быта буржуазно-интеллигентских кругов. Хорошим примером может служить движение за выплату корейского долга Японии (более чем в 13 млн. йен), начатое в феврале 1907 г. двумя буржуа-католиками из Тэгу — богатым торговцем Со Сандоном (1851–1913) и хозяином публиковавшего переводы европейской литературы издательства «Кванмунса» Ким Гвандже (1866-?). Идея «всем народом отказаться от курения и проявлять умеренность в винопитии, чтобы сэкономить деньги и выплатить государственный долг» несомненно, не могла не привлечь народные массы, с их стихийным патриотизмом и глубокой ненавистью к японским оккупантам. Поэтому и не удивительно, что отклик на призыв Со Сандона и Ким Гвандже был горячим. Газеты «Чегук синмун», «Хвансон синмун» и «Тэхан мэиль синбо» почти ежедневно печатали вести с мест об учреждении центров для сбора пожертвований, о женщинах, отдававших «во имя выживания нации» свои драгоценности, о рикшах и грузчиках, голодавших, но отдававших на выплату долга заработки за несколько дней и недель, о трогательном единстве протестантских пасторов и буддийских монахов в деле сбора пожертвований.

Однако эта первая в современной истории Кореи массовая патриотическая кампания (сразу же одобренная, кстати, Коджоном и его министрами) с самого начала основывалась на крайне идеализированном представлении об империалистическом миропорядке, на наивной вере в то, что если корейцы проявят «силу нации в патриотическом единодушии», то смогут сохранить от японской агрессии свою государственность. Организаторы движения приводили в своем воззвании пример японцев, собиравших пожертвования на армию и «выигравших силой своего патриотизма войну с огромной Россией», не понимая, что между империалистической Японией и ее жертвой— Кореей существовала качественная разница, и те формы «патриотизма», которые поощрялись правящими классами империалистических стран, вряд ли могли избавить Корею от агрессии и порабощения. Энтузиазм народных масс, вначале готовых отдать последнее ради спасения страны, значительно ослаб после того, как они поняли, что отказ от табака и алкоголя не спас Коджона от насильственного отречения, а корейскую армию — от роспуска. К этому добавились распри между двумя столичными организациями, взявшими на себя сбор и хранение пожертвований с мест — обе обвиняли друг друга в погрешностях учета и хищениях.