Читать «История Кореи. Том 2. Двадцатый век» онлайн - страница 19

С точки зрения правых радикалов, немедленное присоединение Кореи к Японии в качестве «нормальной» колонии, а не протектората, обеспечило бы Японию надежной базой для дальнейшего «расширения имперских территорий» в Азии, а также позволило бы более эффективно расправляться со всеми попытками антиколониального сопротивления. В качестве аргумента в пользу немедленного присоединения Кореи Утида и его сторонники использовали акции возмездия корейских патриотов внутри и вне страны, в частности, убийство Чон Мёнуном и Чан Инхваном в Сан-Франциско 23 марта 1908 г. служившего японцам американского советника бывшего корейского Министерства иностранных дел Д. В. Стивенса, чья кампания по пропаганде «японских достижений в модернизации Кореи» в США щедро финансировалась японским правительством.

В значительной мере под влиянием праворадикальной пропаганды японское правительство взяло с марта 1909 г. курс на ликвидацию последних остатков суверенитета Кореи. С июня 1909 г. на должность генерального резидента вместо Ито заступил сторонник более радикальных действий в корейском вопросе барон Сонэ Арасукэ (1849–1910), а 6 июля 1909 г. японский кабинет принял решение о полной аннексии Кореи сразу по получению согласия на это держав Европы и США.

Убийство корейским патриотом Ан Джунгыном (1879–1910) одного из главных архитекторов японской политики в Корее, Ито Хиробуми, на вокзале в Харбине 26 октября 1909 г. — акт антиколониального сопротивления, вдохновивший немало борцов с агрессией японского империализма, — также было активно использовано японской пропагандой для дискредитации корейского национального движения, особенно в странах Европы и США, где Ито был весьма известен.

Вскоре после совершенного Ан Джунгыном акта возмездия в отношении Ито тайно финансировавший прояпонское общество Ильчинхве Утида инициировал подачу этой организацией «Прошения о присоединении Кореи к Японии», которое должно было создать для западной и японской публики иллюзию господства японофильских настроений в общественном мнении Кореи. Это пропагандистское шоу вызвало взрыв негодования по всей стране, но, вне зависимости от воли и желания корейцев, активная подготовка к полной аннексии их страны уже велась за кулисами. В апреле-мае 1910 г. тайное согласие на окончательный захват Кореи было получено от России и Великобритании, а в июле на должность генерального резидента прибыл генерал Тэраути Масатакэ (1852–1919), убежденный экспансионист, чьей задачей было формальное оформление колонизации страны.

Рис. 15. Национальный герой корейского народа Ан Джунгын (1879–1910).

Рис. 16. Ан Джунгын в тюрьме, перед исполнением вынесенного ему смертного приговора (март 1910 г.), диктует прощальное письмо матери.

К началу июня он разработал основные принципы колониального управления Кореей. Японский генерал-губернатор Кореи должен был назначаться из числа генералов или адмиралов действительной службы, подчиняться непосредственно императору (минуя парламент), обладать правом издания действительных на территории Кореи указов и распоряжений, а также финансировать администрацию Кореи по возможности из собираемых в Корее налогов. Корея должна была, таким образом, управляться японской военной олигархией на принципах казарменной дисциплины, вне контроля даже со стороны представительных законодательных институтов Японии, не говоря уже о самом народе Кореи, который лишался прав на создание каких бы то ни было политических организаций. После достижения с прояпонским кабинетом Ли Ванъёна соглашения по поводу будущего статуса корейского «императорского» дома обе стороны подписали 22 августа 1910 г. «Договор о присоединении Кореи к Японии», сделавший Корею японским «генерал-губернаторством Тёсэн». Этот день капитуляции компрадорской верхушки старой Кореи перед военной олигархией империалистической Японии вошел в историю Кореи как «день национального позора». Корее, обреченной теперь на роль бесправной сырьевой периферии японского капитализма, предстояла долгая борьба за право на самостоятельное развитие.