Читать «Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров» онлайн - страница 148

Будучи человеком светским, Борис с радостью принимал всевозможные награды, любил, когда его имя на слуху, чего категорически не переносила Белла, укорявшая его за эту слабость. Ей это претило. Она сама была равнодушна к славе и отличиям и от власти держалась на расстоянии. Однажды я позвонил Белле, чтобы сообщить, что опаздываю на встречу, поскольку движение перекрыто.

— Сегодня 7 ноября, — напомнил я ей.

— Ой, я и забыла — у них же сегодня праздник.

Одна фраза — и все понятно.

Белла была уверена, что отвечает за мать, которая работала в органах госбезопасности. Очень волновалась за Солженицына, вступалась за него… Помните, как у Пастернака: «Я чувствую за них за всех»? Белла действительно за всех переживала. Например, за свою соседку, княгиню Мещерскую, которой внезапно отключили телефон. Княгиня, лишившаяся после революции всего имущества, занимала крошечную дворницкую на Поварской, 20. Будучи уже очень пожилой, она волновалась, что не сможет в случае необходимости вызвать «скорую помощь». Разгневанная Белла фурией влетела на чердак в мастерскую Бориса, схватила телефон, набрала номер справочной и спросила… телефон КГБ. Борис не успел опомниться, как услышал возмущенный голос Беллочки:

— У дамы многих лет отключили телефон! Там, конечно, копают во дворе, но мы думаем на вас! Кто я? Я Ахмадулина!

Борис был в бешенстве.

— Зачем ты себя назвала?! — негодовал он.

На что Белла растерянно отвечала:

— А как я еще могла назваться, если я действительно Ахмадулина?

К слову, телефон княгине включили буквально через несколько минут после звонка.

Борис, несмотря на свою загруженность, бесконечно занимался Беллой. Несколько раз помещал ее в Боткинскую больницу, что позволяло ей какое-то время вести более здоровый образ жизни. Он одевал ее, выводил в свет, порой вызывая на себя бурю ее негодования, поскольку часто выступал в роли буфера, смягчая неизбежные последствия Беллиной зависимости.

Со временем у нее сильно испортилось зрение. Майя и Родион Щедрин устроили обследование в Мюнхене, у нее оказалась запущенная глаукома. Но ни разу не слышал, чтобы Белла жаловалась. Наоборот, шутила: «Этот несовершенный мир приятней видеть размытым».

Когда врачи выявили у Беллы рак, близкие приняли решение скрыть от нее диагноз. Но я уверен, что она лишь разрешала нам делать вид, будто она ничего не знает. Не хотела, чтобы ее жалели, — жалела других.

Так получилось, что в последние месяцы ее жизни я оказался в Латинской Америке, куда отправился по приглашению Михаила Барышникова с его труппой в качестве педагога-репетитора. Я понимал, что ничем не могу помочь Белле, но регулярно звонил ей из каждого города, где проходили выступления труппы. Она ведь никогда не бывала в Латинской Америке. Ее заинтересовал рассказ о том, как сходятся две реки: Риу-Негру и Амазонка. Амазонка — гигантская, такая колоссальная масса воды, и в нее втекает столь же громадная Риу-Негру. В Манаусе они соединяются. Но как! Текут рядом, не перемешиваясь. Амазонка желтая, мутная, а Риу-Негру — прозрачная.