Читать «Бремя имени» онлайн - страница 31
Цви Прейгерзон
— Нынешняя молодежь почему-то жаждет крови! — осторожно заметила мадам Кац.
Супруг же ее, нэпман, сохранив молчание по этому поводу, велел Дашке подать ему голубую рюмку. Налив в нее портвейна, уважаемый глава семьи произнес кидуш. Он говорил громко и торжественно, и, когда при упоминании имени Бога умолкал на мгновенье, Петя страдальческим голосом вынужден был повторять со всеми: «Благословен Он! Благословенно имя Его!»
Наконец все приступили к еде, а дама по имени Тамара Александровна, та, которая из бывших, как бы невзначай обронила какие-то странные слова, — а впрочем, ничего особенного, и давайте не будем в это углубляться.
За окнами стемнело. Где-то неподалеку наигрывали на мандолине.
После ужина Петя вызвался сыграть на гитаре. Фаня сняла со стены гитару и подала ему. Так на даче у одесского нэпмана зазвучал замечательный гимн всех трудящихся «Интернационал», с чувством исполненный товарищем Бруком. Все сидевшие за столом тотчас же поднялись, словно их оторвало от стульев, а глава семьи, Яков Кац, почему-то сорвал с головы шапку. Мило и незаметно прошелестел этот вечер на даче, с обильной едой, шутками и пением «Интернационала»…
Ах, встречи и расставания, и снова встречи! И леса эти волшебные — с ума сойти! Впрочем, не будем утомлять читателя описанием незабываемых мгновений, когда два любящих сердца сливаются в одно большое, а слетающие с небес птицы несут на своих крыльях радость, и пронзительно кричат своими птичьими голосами!
…Итак, не будем повторяться, а перейдем-ка лучше к следующему персонажу, Перецу Маргулису, который, — надо же! — случился о ту пору в окрестностях Пашутовки. Признаться, у меня душа не лежала к этому еврейскому поэту, уж очень он был мне неприятен — острый подбородок выпирал, кадык торчал, волосы слиплись на затылке, словом, наглец да и только! Хотя и печатал стихи в «Ройте велт»! Но не лежала у меня душа к нему, и все тут! Увы, именно он и разбил счастье Пети Брука. Ибо, не успел он явиться в Пашутовку, как влюбился в Фаню Кац. Как-то он прочел ей стихотворение про огонь, гром, и еще что-то такое, а после сказал ей приятные слова, отчего Фаня смутилась, а у него самого кадык так и задергался от радости. Петя же едва не задохнулся от отчаяния. И хоть сердце его было разбито, он тоже написал стихи. Вот они:
Такие вот стихи!
Над головой бедняги жужжала муха, Петя чувствовал беспокойное томление. Где-то играл оркестр, гремел бас, плакала скрипка — пронзительная и вечная боль нашей Пашутовки… Не выдержало сердце отвергнутого Пети, встрепенулось, как флаг на ветру…
Завечерело, лес заблестел золотисто, а вскоре и совсем стемнело. Снедаемый тоской, Петя отправился искать Фаню. Но увы, девушка давно исчезла в лесу с Маргулисом. И пока наш Петя бродил в поисках любимой, он повстречал Дашку, служанку семьи Кац. Встретил и, страшно обрадовавшись, взял да рассказал ей про свою печаль. И вот возник между ними доверительный разговор, и затянулся допоздна, до самой ночи.
