Аудиофайл от 6 ноября 2013 г.
Я пытаюсь вспомнить именно те слова, которые употребила Л.
Она старательно подбирает их, и мне кажется, что каждое из них важно.
Жаль, что я не могу без ее ведома записывать ее на айфон, это слишком рискованно.
Видимо, в какой-то момент кто-то вмешался, потому что она вернулась в школу. Потом пошла в колледж.
Она жила с отцом в атмосфере постоянного упрека. Каждый ее поступок, каждое ее слово могло быть неверно истолковано, препарировано, вырвано из контекста. Все, что она говорила, однажды обращалось против нее и бросалось ей в лицо.
Как он на нее смотрел, его осуждающий взгляд.
Молчаливая ярость, заполнявшая дом и порой делавшая воздух непригодным для дыхания.
Он искал ее слабое место, предательский знак, доказательство ее вины. Он рыскал повсюду в поисках повода обрушить на нее свой гнев.
Его подавляемая жестокость давила, как постоянная угроза.
Потом Л. заговорила со мной о самоконтроле, которого это требовало.
Потому что любое выражение ее чувств (радость, восторг, разговорчивость) рассматривалось как патология.
Она часто к этому возвращается: невозможное отрочество.
Разрушительная сила этого взгляда в том возрасте, когда она становилась женщиной.
Но есть что-то в ее характере, что выработалось за эти годы, какой-то механизм, способный обеспечить ей выживание во враждебной среде.
Л. только однажды обмолвилась о том настороженном существе, всегда готовом защищаться, которым она стала.
Когда она училась в колледже, а потом в лицее, отец не разрешал ей встречаться с друзьями. И приглашать их к себе.
Странная история с кузеном (попытаться вернуться к ней), на которую Л. дважды намекала.