Читать «Автобиография Иисуса Христа» онлайн - страница 139

В этом квартале я часто находил роскошные объедки, если они, конечно, не успевали достаться прислуге или кошкам.

Для меня всегда было великим утешением вносить смятение в жизнь людей и дружественных им животных. Когда-то я совершил поступок, которым горжусь до сих пор: я клюнул в макушку престарелого царя Ирода, прозванного Великим! Ему было шестьдесят девять лет, и он знал, что умирает. Как-то утром слуги вынесли Ирода на один из балконов иерусалимского дворца, где он, страдая от болей в животе и ногах, продумывал сценарий всенародного траура по себе. На ковре подле его кресла сидел юноша и наигрывал на кинноре печальную мелодию. Невидимый со стороны солнца, я камнем упал с неба, нырнул под опахало, которое держал стоявший за спиной своего повелителя слуга, и со всей силы клюнул царя в лысую голову, покрытую коричневыми старческими пятнами. Юноша-музыкант в ужасе вскочил, уронив киннор на пол, к нам бросились телохранители, но я, ловко уворачиваясь от их копий, пролетел под аркой между колоннами к другой стороне балкона и через мгновение уже парил над городом в полной безопасности.

Думаю, моя проделка стоила жизни некоторым слугам и охранникам, ведь, даже находясь в здравии, Ирод казнил своих сыновей и одну из жен, а тяготы старости не сделали его характер мягче. Но каждый поступок птицы имеет ясный смысл и подчиняется древнему закону. Что было скрыто за этим актом? Вот что: я стал врачом царя. Пусть ненадолго, но я помог ему забыть о боли в животе и ногах, переключив его внимание на боль от удара моего клюва; к тому же гнев и забвение – это близнецы-братья.

А еще благодаря мне струны киннора при падении исторгли такой печальный звук, который соответствовал тяжелым думам царя лучше, чем любая сыгранная нарочно мелодия.

Я больше не видел Ирода на этом балконе, зато там несколько дней после моего визита дежурил лучник. Вскоре царь переехал в Иерихон и умер. Я летал к нему на похороны, чтобы проводить в последний путь, так как я тоже принял участие в его судьбе, которое, возможно, когда-нибудь отразится на судьбе мира, ведь все события, в конце концов, построены на основании, которое ничуть не больше кончика моего клюва. С высоты я наблюдал, как на золотых носилках, покрытых пурпуром, со скипетром в руке, сопровождаемый семьей и войском в боевом облачении, он отправился в утробу вечности. Наверное, Бог, если он есть, вместе со мной смотрел на эту похоронную процессию круглыми глазами, и перья его были черны.

Миновав пустой амфитеатр, несколько дворцов и преториум, перед которым на площади сверкали копья легионеров, я повернул левее, ориентируясь на высокую белую башню.

В той стороне за стеной города находился холм, называемый Гольгота, где регулярно совершались казни. Обычно осужденных сначала пороли флагрумом возле каменного столба рядом со зданием суда, а затем вели на холм, крепко привязывали к деревянным крестам и поднимали эти высокие кресты. Голые осужденные подолгу умирали на них от жары, удушья и ран, нанесенных кнутом.