Читать «Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона» онлайн - страница 16

— Они ждут распоряжений из Москвы, — перевела Соня.

— Эти распоряжения должны были прийти по телеграфу две недели назад!

Соня ничего не сказала, лишь скорчила гримаску, давая понять, что от нее ничто не зависит, чего, впрочем, и следовало ожидать.

— А женщина, у которой конфисковали мебель?

Пока фразы лились не на русском языке, чиновник смотрел то на Адил-бея, то на документы, протянутые секретаршей, и его лицо выражало бесконечное терпение, беспредельную добрую волю.

— Было бы лучше, если бы сначала вы вручили ему новые дела, — посоветовала Соня.

— Хорошо! Тогда спросите у него, почему позавчера был арестован тот несчастный мужчина, выходивший из консульства.

И Адил-бей посмотрел на свою помощницу внимательнее, чем обычно, как будто он мог понять, правильно ли она перевела его слова.

— Что он ответил?

— Что никогда об этом не слышал.

— Возможно, об этом слышали другие сотрудники ведомства. Пусть он узнает.

Адил-бей начинал раздражаться. Целые дни напролет консул просиживал в своем кабинете напротив Сони, которая вела записи, а он разглядывал посетителей, слушая их однообразные жалобы.

Это были те же люди, что копошились в пыли возле рыбного порта. Или те, что приплыли на корабле из Одессы, они спали прямо на палубе, положив головы на узелки с жалкими пожитками, или те, кто дни и ночи проводил на перронах вокзала, ожидая свободных мест в поезде.

— Кулаки, — с холодным равнодушием замечала Соня.

Крестьяне! Они прибыли издалека, некоторые из Туркестана, потому что им сказали, что в Батуми у них будут работа и хлеб. В течение нескольких дней они бродили по улицам, затем какой-нибудь другой кулак сообщал, что помощь можно найти в консульстве Турции.

— Вы — турецкий подданный?

— Не знаю.

До войны многие из них были турками, затем, без их ведома, этих бедняг превратили в русских.

— Чего ты хочешь?

— Не знаю. Нам не дают ни работы, ни хлеба.

— А ты хотел бы вернуться в Турцию?

— А там есть еда?

Некоторые в дороге потеряли одного или двух детей и теперь просили консула попытаться разыскать любимых отпрысков. Или еще один случай: на вокзале служащий отобрал все имущество переселенцев, а их самих посадил на несколько дней в тюрьму.

Они не знали, почему с ними так обошлись. И даже не спрашивали. С завидным упрямством они требовали вернуть их пожитки.

На тех, кто действительно принадлежал к турецкой нации, Адил-бей заводил специальное досье, которое он вместе с Соней относил в управление по делам иностранцев, где их всегда принимал улыбчивый чиновник в расшитой рубахе.

— Что он сказал?

Мужчина говорил солидно, не спеша, разглядывая руки с грязными ногтями.

Двумя днями ранее супружеская чета крестьян вышла из консульства, и вдруг, спустя несколько мгновений, в кабинет ворвалась обезумевшая женщина и сбивчиво объяснила, что стоило им дойти до угла, как военные в зеленых фуражках схватили ее мужа. Когда несчастная попыталась вмешаться и последовать за супругом, ее жестоко избили.