Читать «Буриданы» онлайн - страница 221

Аргументация Густава была ясной и логичной, и Лидия подумала, что, если бы брат ее услышал, наверное, тоже не нашел бы что возразить. Труднее с отцом, отец был убежденным сторонником Пятса, голосовал за него на всех выборах и считал его единственным мудрым государственным мужем Эстонии.

— Насчет того, чтобы пойти просить руки, я пошутила, — сказала она как будто невзначай, расставляя цветы по банкам, — мы оба взрослые люди, можем решать свою судьбу сами. Возможно, потом, когда работы будет поменьше, поедем к родителям в гости, а сейчас на это просто нет времени. И не только у тебя много дел, у меня тоже.

И стала увлеченно рассказывать, как уже начали организовывать кооператив художников и какие крупные суммы выделила Москва на заказ эстонским живописцам картин для государственных учреждений. Ничего подобного правительство Пятса не делало никогда, Лидия отлично знала, как бедствовали ее однокурсники по художественной школе, теперь этому должен был быть положен конец.

Да, в прошлом ошибки совершало и советское государство, — но будущее представлялось ей белоснежным и благоуханным, как розы, которые она поставила в отдельную банку, их чистота не терпела менее благородного соседства.

Глава третья. Pater familias

Алекс спорил, уговаривал, приводил всяческие веские, по его мнению, аргументы, но ничто не помогло, от хутора отрезали самый лучший кусок. Возможно, он защищал бы себя с большим пылом, чего ему бояться, в семьдесят-то лет, но его удержал Адо. Сводный брат трусил, в последние месяцы арестовали нескольких вождей вапсов, и ему казалось, что следующий на очереди он. На этом основании он недавно попросился к Алексу на хутор, спрятаться хотел, и теперь умолял Алекса не ссориться с новой властью и не привлекать лишнего внимания. Какой-то резон у него, наверное, был, преследовать из-за связи с вапсами его вряд ли стали бы, в их движении он был слишком незначительной фигурой, но у Адо на душе имелся и другой грех, сам он его почему-то существенным не считал, но, как казалось Алексу, пострадать мог скорее из-за него — во время Гражданской войны Адо перебежал под Псковом из армии красных на сторону Эстонской республики.

Вот Алекс в конце концов и махнул рукой, отбирают так отбирают. Осталось еще тридцать гектаров, ему этого было достаточно, Тыну тоже постарел и обрабатывать всю землю все равно уже не мог. Главное, чтобы отрезанный кусок не достался какому-нибудь деревенскому пьянице, — но это решал уже не он, он даже не мог с этим обратиться к новому старосте, потому что тот как раз таким деревенским пьяницей и был: симпатию большевиков к каждому, кто пропивает все, что имеет, он заметил уже при первой с ними встрече. И разве тогда, осенью семнадцатого в Москве, он не потерял куда больше, свое дело, банковский счет, запасы зерна, контору и дом, словом, все, что заработал за четверть века? Что эти пустяковые пятнадцать гектаров по сравнению с тем? Обратиться за помощью к зятю-коммунисту ему и в голову не пришло, тот был большим человеком и не стал бы заниматься подобными мелочами. К тому же Густав мог понадобиться в случае какой-нибудь серьезной беды, например, если за Адо действительно придут.