Читать «Буриданы» онлайн - страница 212

Торчать на балконе было бессмысленно, он отвернулся от толпы, вошел внутрь и тяжело сел в екатерининском зале на первый попавшийся стул. Было что-то символическое в том, что судьба эстонского государства решалась во дворце, построенном русскими царями. Или если не здесь, так на Вышгороде, в вотчине немецких баронов. Что за проклятие тяготеет над этим куском земли, почему к нему тянется каждый, кто накопит достаточно сил, хоть великие державы, хоть государства поменьше. Кого тут только не видывали, даже датчан и поляков, не говоря о шведах. Только французы в такую даль не добрались, и коли уж они не сумели этого сделать при Наполеоне, то теперь это им вряд ли удастся. У англичан с их империей тоже забот хватает, кораблей для Балтийского моря им уже не набрать. Так что кто здесь появится в будущем, известно одному Нострадамусу. Может, американцы. Приедут, застроят Таллин небоскребами, поцарствуют век-другой и передадут эстафету следующему. Если только среди эстонцев не появится его реинкарнация, которая опять завоюет независимость, лет эдак на двадцать. Не было в мире никакой правды, кроме силы, и никакого права, кроме права сильного. Большие народы могли себе позволить роскошь искать смысл жизни, у маленьких все уходило на то, чтобы выжить.

А пока вместо американцев явился начальник канцелярии, сообщил, что демонстранты образовали делегацию и та требует аудиенции. Даже запорожские казаки обращались к турецкому султану письменно, почему бы и эстонцам так не поступить, тут как будто с грамотой порядок? Наверняка хотят опять его оскорбить, бросить в лицо пару крепких слов. Ладно, пускай...

Вошли трое, один говорил довольно вежливо и ясно, объяснял, что Пятсу следует сделать: провозгласить Эстонию социалистическим государством и освободить политзаключенных.

Что касается социализма, на это у него власти не было, конституция ему столь широких полномочий не давала. Относительно освобождения политзаключенных можно было бы и подискутировать, если бы те уже не болтались на улицах и не подстрекали без всяких помех народ. Или им не понравился его тон, или еще что-то, но второй член делегации стал браниться, обозвал Пятса негодяем — так оно всегда, каждый человек выбирает из своего лексикона именно то слово, которое лучше всего характеризует его самого. Вслух последнюю мысль Пятс высказывать, естественно, не стал, просто повернулся к делегатам спиной. С наибольшим удовольствием он вообще бы вышел из зала и не только из зала, но и из дворца, поехал бы в Клоостриметца на свой хутор, переоделся и поглядел, что полезного можно сделать в саду. Однако присяга не позволяла. Президент не слесарь, который в любой момент может уйти с работы. У президента, как у всякого государственного мужа, есть обязательства перед народом.

“Казаки” ушли, через некоторое время самый разумный из них вернулся, но все с тем же. Пятс говорил с ним как с ребенком, объяснял, что, даже если кто-нибудь, кого можно подвести под статус политзаключенного, действительно до сих пор еще сидит в тюрьме, чему он не верит, он все равно не может приказать его выпустить, поскольку закон не дает ему такого права, он может только амнистировать заключенного, для чего тот должен написать заявление, — но “казак” все равно рубил свое. Так и не поняв друг друга, они снова расстались, а через некоторое время пришел начальник канцелярии с новым известием — опять приехал Жданов.