Читать «Верхом на урагане» онлайн - страница 5

Эти истории рождались на фронти́ре. Фронтиром называли границу, за которой кончался обжитой мир и простирались леса и бескрайние степи, еще никогда не видевшие белых людей. Эта граница не была постоянной. Она все время двигалась на Запад, от Атлантического океана к Тихому. Двигалась вместе с колымагами переселенцев и лагерями лесорубов, вместе с военными отрядами и искателями легкой наживы.

В начале XIX века, когда жили герои сказок, включенных в эту книгу, фронтир пролегал где-то посередине современной Америки, у больших озер Мичиган и Эри, вдоль великой реки Миссисипи. Теперь здесь огромные города и шоссе, по которым мчатся потоки машин. А в то время переселенцев со всех сторон обступали лесные чащобы и болота. По ночам вокруг лагерей бродили хищники, и никто не рискнул бы отойти от стоянки, не захватив ружья. Жили прямо в повозках или ставили палатки, в которых летом задыхались от зноя, а зимой дрожали от холодов. О пище не заботились, разве что о сухарях да о соли: в реках было полно рыбы, олени и лоси попадались на каждом шагу. Пробившись через глухие леса, оказывались на просторе: начиналась прерия, американская степь, до самого горизонта заросшая волнующейся под ветром травой.

Суровая это была жизнь. Но зато привольная. Всех сплачивала одинаковая судьба. И требовалось не так уж много: твердость духа, смекалка, крепкие руки. То, что есть у каждого настоящего человека. Других фронтир не принимал. Неженки и нытики не выдержали бы тут и месяца.

Ведь на фронтире всюду поджидала опасность. И день за днем был заполнен тяжелой работой и упорной борьбой с дикой, неподатливой природой. Эта природа казалась чудесной. Гигантские деревья, сикоморы и секвойи. Бурные полноводные реки и водопады. Трава, вымахавшая в два человеческих роста. Удивительные животные — медведи-гризли, мустанги, дикие коты-оцелоты, птицы невиданной окраски, гремучие змеи, греющиеся на пригорках. Чудесным был весь окружающий мир, и чудеса, о которых начали рассказывать в легендах и небылицах, для самих рассказчиков вовсе не были такими уж чудесами. Потому что рассказчиков совсем не удивило бы, если бы в попавшейся на пути неведомой речке и впрямь выловили рыбу, заросшую мехом, или на очередном привале их лагерь и впрямь навестил бы ползук летучий — не то птица, не то уж, а вернее, и птица и у́ж, ужептица.

Те, кто сочинял и рассказывал небылицы, успели перевидать столько диковин, что и к самому невероятному относились спокойно и просто, как к привычному делу. Ничего особенного. Чудеса для них стали обыкновенными.

Оттого и небылицы — это рассказы про небывалые обыкновенные чудеса. И про небывалых обыкновенных людей — таких, как Пекос Билл и Будет Буря, Дэви Крокет и Сэм Пэтч.