Читать «Одна история» онлайн - страница 45

Истина и любовь – таково было мое кредо. Я люблю – и вижу истину. Не надо усложнять.

* * *

Оказались ли мы «искушенными» в сексе? Понятия не имею. Мы об этом не думали. Отчасти потому, что любой секс хорош по определению. Но также и потому, что мы почти не заговаривали на эту тему – ни до того, ни во время, ни после; мы отдавались друг другу и верили, что так выражается наша взаимность, хотя физиологически и мысленно получали, наверное, удовлетворение разного порядка. После того как она упомянула свою предполагаемую фригидность и я с высоты своего значительного сексуального опыта легко отмахнулся от этого утверждения, мы больше не возвращались к данному вопросу. Иногда после завершения она шептала: «Хорошая игра, партнер». А иногда – уже серьезнее, с тревогой: «Прошу тебя, не ставь пока на мне крест, Кейси-Пол». Я не знал, что на это ответить.

Временами (подчеркну: только не в постели) она говорила:

– Конечно, у тебя будут девушки. И это правильно, это справедливо.

Но у меня не было ощущения, что это правильно, или справедливо, или хоть сколь-нибудь уместно.

Был еще случай: она упомянула некую цифру. Не помню, в каком контексте, а саму цифру не помню тем более, но мало-помалу до меня дошло: а ведь Сьюзен, должно быть, сообщила, сколько раз мы занимались любовью.

– Ты ведешь учет?

Сьюзен кивнула. И опять я впал в ступор. Неужели от меня ожидалось то же самое? И если так, то что именно мне полагалось брать на заметку: сколько раз мы вместе ложились в постель или сколько у меня было оргазмов? Но мне это было совершенно неинтересно; я даже не понимал, как такое могло прийти ей в голову. Мне виделся в этом некий фатализм: как будто она хотела сохранить что-то ощутимое, исчисляемое на тот случай, если я вдруг исчезну.

* * *

Когда она вновь завела разговор о моих будущих девушках, я четко и ясно заявил, что она останется в моей жизни навсегда: при любом раскладе ее место не займет никто.

– А где ты меня поселишь, Кейси-Пол?

– В самом крайнем случае – на теплом чердаке.

Я, конечно, выразился фигурально.

– Как старый хлам?

Этот разговор начал меня раздражать.

– Нет, – повторил я, – ты всегда будешь со мной.

– У тебя на чердаке?

– Нет, у меня в сердце.

Я говорил искренне. Честное слово, я говорил искренне. Всю жизнь.

И не подозревал, что ее раздирает тревога. Откуда мне было знать? Я думал, тревога засела только во мне. Но теперь понял – к сожалению, запоздало, – что тревогой терзается каждый. Нам, смертным, от нее никуда не деться. У нас есть нормы поведения, помогающие унять ее или притупить, есть шутки, заученные реплики, привычки и множество способов отвлечься и развеяться. Но в каждом из нас, я убежден, затаились смятение и тревога, готовые в любой момент вырваться наружу. Я был свидетелем того, как они вырывались из груди умирающих последним мятежом против человеческого удела с его неизбывной скорбью. Тревога живет в каждом из нас, даже в самых уравновешенных и разумных. Она только выжидает удобного случая, чтобы себя проявить. И после этого ты оказываешься в ее власти. Одних тревога подталкивает к Богу, других к отчаянию, одни с головой уходят в благотворительность, другие в пьянство, одни погружаются в эмоциональную отрешенность, а другие выбирают для себя такой образ жизни, который, по их мысли, ограждает человека от серьезных потрясений.