Читать «Одна история» онлайн - страница 44

Кстати, она права. Я и в самом деле предусмотрителен. Это, по-видимому, часть моей предыстории. А кроме всего прочего, именно так можно было ответить Джоан: ради Сьюзен я готов даже повзрослеть.

* * *

Я – мальчишка; она – замужняя женщина средних лет. На моей стороне цинизм и мнимое знание жизни, но вместе с тем я идеалист, убежденный, что мне достанет и воли, и могущества, чтобы решить любую проблему.

А она? В ней нет ни цинизма, ни идеализма; она живет, не зная смятения мыслей, и решает проблемы по мере их поступления. Легко смеется, и подчас этот смех дает ей возможность не думать, избегать очевидных, болезненных истин. Но почему-то у меня такое ощущение, что она ближе, чем я, стоит к реальности.

О нашей любви мы не говорим; мы просто знаем: она, бесспорно, есть, она – именно то, что есть между нами, а все остальное будет неизбежно и справедливо проистекать из этого факта. Повторяем ли мы в качестве подтверждения «Я тебя люблю»? С расстояния прожитых лет я уже не уверен. Зато хорошо помню, как, заперев дверь черного хода, я забираюсь к ней в постель и слышу шепот: «Помни: самое уязвимое место – середина».

* * *

А еще мне не дает покоя слово, которое бросила в разговоре Джоан, как бетонную глыбу в рыбный садок: практичность. За свою жизнь я не раз наблюдал, как супруги не находят в себе сил разорвать неудачный брак, продолжить или даже начать роман, отговариваясь одной и той же фразой. «Это непрактично», – устало повторяли они. Слишком уж далеко, расписание поездов неудобное, рабочие часы не совпадают; да и потом: ипотека, дети, собака плюс совместное владение имуществом. «Ума не приложу, как поделить коллекцию грампластинок», – сказала мне как-то одна замужняя женщина, цеплявшаяся за свое прошлое. В пору любовной эйфории супруги объединили свои коллекции грамзаписей, избавившись от дубликатов. А как теперь отыграть назад, чтобы ничего не нарушить? Вот она и осталась; через некоторое время искушение уйти отступило, и коллекция грампластинок вздохнула с облегчением.

Но в ту пору я с категоричностью молодости считал, что любовь не имеет ничего общего с практичностью – это, по сути дела, совершенно противоположные материи. А то, что любовь выказывает презрение к банальностям, – так в этом часть ее великолепия. Любовь по природе своей разрушительна, апокалиптична; иначе это не любовь.

Вы можете спросить: так ли уж глубоко было мое понимание любви в возрасте девятнадцати лет? Любой суд, вероятно, счел бы, что источниками моего понимания стали немногочисленные книги и фильмы, болтовня с приятелями, пьянящие сны и навязчивые фантазии о девочках-велосипедистках, а также отношения с моей первой подружкой. Но девятнадцатилетнее эго тут же поправило бы судей: «понимание» любви приходит позже, «понимание» любви граничит с «практичностью», «понимание» любви – признак остывшего сердца. Восторженный любовник не стремится «понимать» любовь, он хочет ею жить, чувствовать ее напряженность, фокусировку всех вещей, ускорение жизненных ритмов, оправданный эгоцентризм, плотский азарт, возвышенную радость, спокойную серьезность, горячее желание, уверенность, простоту, истину, истину и еще раз истину любви.