Читать «О монополии Т. Д. Лысенко в биологии» онлайн - страница 331

Для Лысенко же всякий правильно поставленный учет был гибельным, поэтому он сознательно его устранял. В предисловии к книге B. С. Ястремского «Математическая статистика», 1956 год, читаем на 3 с.: «… преподавание математической статистики в экономических вузах долгое время не велось и было восстановлено лишь в результате всесоюзного совещания в марте 1954 года». А кто изгнал математическую статистику из экономических вузов? Ее изгнали после сессии 1948 г., так как вся математическая статистика была объявлена «подозрительной» из-за связи с менделизмом: «помогло» и то, что акад. Немчинов, статистик по специальности, решительно защищал хромосомную теорию на сессии ВАСХНИЛ. Но, может быть, B. С. Ястремский вредный морганист? О нет! На с. 42 той же книги с величайшим удивлением читаем строки, звучащие полным анахронизмом в 1956 г.: «…теория стихийного сохранения устойчивости свила себе гнездо и в области биологической науки. Противники дарвиновской и мичуринской науки, проповедники учения Вейсмана-Моргана-Менделя поставили многочисленные «доказательства» устойчивости в мире животных и растений». О высоких познаниях по генетике и теории эволюции профессора B. С. Ястремского эта фраза, конечно не свидетельствует.

На сессии ВАСХНИЛ 1948 г. академик Немчинов указал, что Лысенко протестовал против того, что институт экономики сельского хозяйства был при ВАСХНИЛ (стеногр. отч.; с. 475): серьезное запустение конкретной экономики было выгодно Лысенко: легче ловить рыбу в мутной воде. И так замутили воду, что даже правительственные организации не знали точно, сколько собрано зерна. Урожай определялся видовой, т.е. комиссиями определялись «виды на урожай» еще тогда, когда колосья не созревали. Так как в комиссии принимали участие представители МТС и районных организаций, заинтересованных в повышении «видового урожая» (натуроплата МТС шла по «видовому урожаю»), то урожайность оказывалась завышенной. Это привело Сталина к преувеличенным представлениям о благосостоянии колхозников, о чем прекрасно говорилось на XX съезде КПСС. А Лысенко, пользовавшийся неограниченным доверием Сталина, не только не пытался рассеять эту иллюзию, а поддерживал ее, так как она была для него выгодна. Если бы раскрылась правильная картина, то выяснилось, что мы не только не идем к обещанным 50—100 ц на га, а напротив, начинаем отставать. Отсутствие правильного учета не позволяло заметить ошибки в планировании, когда из в года в год заставляли сеять малоурожайные культуры. Ко всему этому делу Лысенко приложил свою руку. Вот и получалось: Сталин считал, положим, что в 1952 г. было собрано 8 млд пудов (эта цифра была даже опубликована) и, исходя из этой цифры, и планировались поставки зерна крестьянам. На бумаге у колхозников оставалось вполне достаточно зерна. А на деле выходило все меньше и трудодень делался слабее, а местами доходил до нуля. Естественно, пропадала заинтересованность крестьян в колхозной работе; крестьяне, в особенности молодежь, бежали из деревни, а те, кто оставался, обращали внимание на приусадебные участки. Чего там вывозить навоз на поля! Все равно за это ничего не получишь!