Читать «Старопланинские легенды» онлайн - страница 7

Получив цветок от Дойны или не получив его, но все равно почувствовав у себя за плечами крылья, он перепрыгивал через овраги, перелетал с холма на холм и в одну минуту оказывался возле мельницы. Пускал воду, и мельничный конек начинал стучать. А что представляла собой мельница дедушки Цоно? Жалкое, незаметное строеньице, низенькое, прижавшееся к земле, прилепившееся под холмом, будто ласточкино гнездо под стрехой. Но велик был полый коуз, позеленелый, промокший, разбухший: вода наполняла его и низвергалась оттуда вниз, ударяя в лопасти колеса. По другую сторону, словно из темного зева пещеры, вода вырывалась, вспенившись, плескалась в стены, плескалась в мокрую, блестящую каменную плиту, поставленную поперек, шумела, разлеталась тысячами брызг, мелкой росой наполнявших воздух. В солнечную погоду здесь всегда появлялась маленькая радуга. И словно весь свет солнца собирался в этой радуге, и все, что только есть веселого, пело песню мельничного конька. Потому что вокруг не было ничего, кроме молчаливых оврагов да темных лесов.

Как-то раз сын деда Цоно Стефан вышел из мельницы с мотыгой на плече: решил починить запруду. Дошел он до того места, где ручей выбегает к лесу и, расширившись, образует холодный, прозрачный водоем, в котором жительницы Жеруны стирали ковры и белили холсты. Теперь тут никого не было; глаз ясно различал под водой камешки на дне, а песок вокруг был чистый и гладкий, как вощеная доска для письма. Лишь кое-где на нем виднелись следы. Стефан остановился, сел на корточки и принялся их рассматривать. Это не козьи, хоть козы Калистрата паслись и проводили жаркое время дня поблизости; и не коровьи, хотя деревенское стадо обычно проходит здесь. Стефан рассматривал пристально, наклонялся все ниже. Наконец встал; лицо его прояснилось, глаза заблестели; это были следы серны. Той самой, что появилась в горах и о которой толковали по вечерам женщины, глядя на огонь лесных пожаров или прислушиваясь к шуму рощ над селом. Прежде все это внушало им страх, но теперь они глядели на горы с доверием, радуясь, что там ходит серна. Овчары описывали, как она вихрем мчалась мимо, цыгане-дровосеки, спускавшиеся оттуда с пучком герани или первоцвета за ухом, рассказывали, что видели ее близко и что глаза у нее совсем человеческие.

Сын деда Цоно Стефан слышал все это. Но бабий ум и бабьи россказни он считал глупостью. Он был силач, охотник, и при мысли о серне настоящая волчья жажда крови разгоралась в его груди. Узнав следы, он пошел на мельницу, взял ружье, надел сумку через плечо, пристегнул к поясу пороховницу, потом отвел воду. Конек замолчал, радуга над мельницей погасла. Стало тихо, темно, и Стефан торопливо зашагал по козьей тропинке — вверх, в горы.