Читать «Иначе — смерть!» онлайн - страница 64

— У отца лицо мягкое и доброе, у сына характер выражен резче, решительнее.

— Да, он выследил убийцу. Вот ты говоришь о любви, а мне кажется, я вообще лишена этого дара, у меня все чувства задавлены страхом.

— Чего конкретно ты боишься?

— Например, оставаться одна дома, выйти в подъезд, взглянуть на аптеку напротив. У меня развивается мания преследования.

— Этот страх связан с реальным человеком?

— Да.

— С кем же?

— С Алексеем.

— Ты считаешь его убийцей?

— Не знаю. Глубинный страх, инстинктивный. Но четко я осознала это только вчера.

— Катя, я ничего не знал о твоей, как это говорится, интимной жизни, я виноват…

Она усмехнулась.

— Для меня любовь есть смерть, сказано уже. Я испорчена.

— Брось! Чтоб я никогда не слышал!

— Правильно, нечего распускаться. Тем более — у меня есть железное, непробиваемое алиби.

— У тебя — алиби? Зачем, Господи, Боже мой!

— Сегодня позвонил Мирошников и любезно сообщил, что наши с тобой междугородные переговоры зафиксированы, проверены и полностью меня реабилитируют.

— А что, мы именно в те дни с тобой перезванивались?

— Да, была моя очередь.

— Ну, прямо «очередь»! Я вас обеих люблю и…

— В общем, удача. С Агнией дело обстоит не так чисто, но если я невиновна в тех смертях, то логически…

— Катя, мне тяжело тебя слушать.

— Терпи. Я же терплю.

— Я согласен, — сказал он покорно.

— Знаешь, что еще Мирошников сказал: «Вам очень повезло, что у вас такой надежный друг».

— Какой я друг, коль о тебе ничего не знал, — отмахнулся он. — Значит, вы пришли к выводу, что Агнию сгубило любопытство.

— Не верится. Но зачем-то она поехала за Глебом.

— А если вместе с Алексеем?

— Нет, он не стал бы наводить на нее и, следовательно, на себя. Нельзя говорить об умерших дурно, но я скажу: по-настоящему, Агния чувствовала любопытство только к самой себе. И еще: она меня ненавидела.

— Господь с тобой!

— Это — правда, пусть беспощадная. На последнем уроке вдруг стало ее безумно жаль. Просто так, без причины.

— Если она влюбилась в отставного офицера?

— Не исключено. Очень уж издевательски она о нем отзывалась, что-то прикрывала словами. Может, замуж за него собиралась?

— Обручение со смертью, — произнес Вадим многозначительно, — как писали в «жестоких» романах. Но ведь установлено, что он не мог отравить ее.

«Мог!» — подумала про себя Катя, но говорить на эту тему почему-то не хотелось. Почти чувственно (и сверхчувственно) ощущала она, как вдруг скопились, сконцентрировались их грехи (их всех — в первую очередь ее) и образовали плотный покров, продраться сквозь который к истине, наверное, невозможно.

— Отвлекаясь от «психологии», «символизма» и прочая, — заговорила она бесстрастно, — мы имеем две, так сказать, реальности: яд и ключи.

— Ты ведь отдала следователю черный сосуд.

— Да. Отпечатки пальцев на нем установлены мои и Глеба. И еще чьи-то — очень давние, полустертые, неопределимые. В нем действительно цианистый калий. А сосуды такие уже давно вышли из употребления, во всяком случае, в лаборатории Ирины Васильевны таких нет и не было. Знаешь, где они употреблялись?