Читать «Последняя свобода» онлайн - страница 14

Господи, что ж тут произошло? Я смотрел в дверной проем кабинета — в холодный зев давно не действующего камина, возле которого лежал Прахов (как описывала сейчас баба Маша). Скрюченный в последней судороге, по-старомодному элегантный: белая накрахмаленная рубашка, темная «тройка» с красной искрой, галстук-бабочка и лаковые туфли. Таким он бывал, должно быть, на своих премьерах.

Мне вдруг вспомнилась кончина Фета (где-то читал): мука жизни и страх смерти. Он взял нож, чтобы вскрыть вены, как древнеримский аристократ, — и упал от разрыва сердца. Бог сберег поэта от самоубийства.

— А ножа возле него не было? — спросил я машинально, однако баба Маша не удивилась.

— Ножа не было, — сказала она твердо. — Что ж покойник — разбойник, что ль, был?

Разбойник, да еще какой (подумалось), но не аристократ и не поэт.

— А про Машеньку я не знала, — продолжала старуха. — Она ж к вам в Кукуевку сроду не ездила. Позвонила в «скорую» и начальнику. — (Вероятно, какой-то секретарь в Союзе писателей.) — Они хорошо распорядились. А сердце ноет: не простится с прадедушкой, круглая сирота, никого на свете нету… Обзвонила всех по его книжечке — вот на вас и напала. А теперь думаю: может, и лучше, что она не видала его.

— Почему же?

— Плохо умер.

— Как это?

— Лик очень страшный. Пусть ей не снится.

— А книжечка не сохранилась?

— Все сохранилось. Мы к нему не ходим, только я убираюсь иногда.

— Можно посмотреть?

— Вам — можно, — сказала старуха значительно.

Я двинулся к двери в кабинет, она проворно загородила дорогу.

— Туда не надо, Леонтий Николаевич. Я принесу.

Ну прямо святыня какая-то. Что за чудачество.

Принесла и прикрыла дверь. Я взял, перелистал. Юрия Красницкого нет, Леонтий Востоков присутствует. Как, впрочем, и Григорий Петрович Горностаев. Любопытно.

— А что с Маргаритой Павловной? — прошелестел за спиной тихонький голос.

— Она от меня ушла.

— Это нам известно.

Назойливый такой голосок, и слезящиеся глаза глядят назойливо.

— Так как вы себя считаете: холостым или женатым?

— Вот пытаюсь разобраться, Марья Петровна.

В прихожей она загремела замками, пробормотав тихо-тихо:

— Нету могилки-то.

— Чьей? — воскликнул я, но старушка явно заговаривалась:

— Вот я и говорю: нету. Сожгли, как он и сам написал.

— Прахов оставил завещание?

— Оставил. Сжечь, мол, и прах развеять над водой.

— Тьфу-ты! Развеяли?

— Замуровали.

— Где?

— Машенька замуровала, а где — не говорит.

На этом мы и расстались. Жуть какая-то! И почему меня не пустили в кабинет?.. Чтоб стряхнуть впечатление, я позвонил брату:

— Вась, запах вина перешибает кровь?

— Ты что? — заорал Василий.

— Я у тебя, как у медика, спрашиваю: запах вина…

— Ты чем занимаешься-то?

— Думаю.

— Где ты?

— В Москве у себя.

— Фу-х! — отдышался Василий и забрюзжал: — Только с работы, молодой девушке закрыл глаза, а ты тут… Ладно, сейчас приеду.

По Васькиному виду никто б не сказал, будто он только что проводил человека в последний путь: здоровый, цветущий и веселый. Но я знал, что кроется за этой веселостью: каждую смерть он переживал болезненно.