Читать «Последняя свобода» онлайн - страница 106
Инна Булгакова
— Да! Измучила и свела с ума.
— Прости.
— Не за что. Ты не уедешь?
— Нет. Пока ты меня сам не выгонишь.
— Никогда.
— Значит, я с тобой.
Потом она ушла, а я, по ее выражению, стал счастлив. Как представлялось, предвкушалось — выложил на стол чистые листы бумаги, раскрыл авторучку и начал:
«— Эвтаназия — не убийство, а своего рода милосердие, доступное лишь избранным! — проговорил Петр и поднес к губам сверкающую чашу, отпил. — Ты избранный!
Как вдруг своеобразную «черную мессу» прервал электрический звонок из прихожей.
— Не открывать! — приказал Павел.
Старик засмеялся, швырнул потир оземь, красное вино разбрызгалось по страницам, по пестрому полю ковра. Звон не умолкал. Петр оттолкнул Павла, вышел, отворил: в золотистом сумраке парадного немолодой монах в черном облачении.
— Вы Петр?
Старика затрясло, дверь словно сама, словно живое существо, простонала и захлопнулась.
— Кто это был? — донеслось из кабинета.
— Оттуда, — прошептал Петр, — из девятнадцатого года…»
Я писал очень быстро, суеверно боясь, что опять, как два года назад, кто-то отнимет у меня дар слова. Писал почти автоматически, не вникая в текст. Финал грозно надвигался — как наш финал, наш с братом… последний, недавний, смертный.
Уже подступал тот вечер — зеленый, золотой, медовый на исходе лета — и мы остались вдвоем. Он так и сидел на кушетке, я — в кресле, повернувшись к нему лицом (за мной камень, окно, сад).
— Хорошо, что ты остался. Мне необходим совет.
— Да, пожалуйста.
Помолчали.
— Шаги, — Василий указал на потолок. — Слышишь?
Легкие, летящие шаги, которые сводили меня с ума.
— Пошли отсюда. Только очень тихо.
— А что? Что, Леон?
— Тайна, которую я доверю только тебе.
Мы были уже в дверях, когда зазвонил телефон.
— Василий, тебя, из твоей реанимации.
Он взял трубку, послушал… и сказал, побледнев:
— Да, я подъеду.
— Что случилось?
— Ольга умерла.
— От чего?
— Вроде бы сердечный приступ.
Господи, я опоздал!
Какую-то странную минутку мы смотрели друг на друга и — словно невнятная усмешечка проскользнула — проползла между нами сквозь ужас и скорбь.
— Ты меня выслушаешь?
— Да, — ответил он вдруг хладнокровно.
— Я понимаю, сейчас не время…
— Говори.
— Помнишь, два года назад жадюги Горностаевы сделали мне подарок ко дню рождения?
— Какой? — Он весь напрягся и собрался.
— Обсадили беседку шиповником.
— Помню. Мы сидели в тени.
— С тех пор я боюсь темной влажной сердцевины сада, как называю про себя.
— Это мистика… или что?
— Или что. Сумку с вещами я обнаружил у Марии.
— Не может быть!
— Все может быть. И к моему халату в бурых пятнах прицепилась веточка с шипами… как будто темно-красная палочка. Самое простое решение, понимаешь? Во взрыхленную землю под куст — и никаких следов.
— Но как же никто не догадался…
— Все спутала и смешала гроза.
— В общем, ты хочешь сказать…
— Я хочу проверить.
— Со мной?
— С тобой. Ты же врач.
И мы пошли по мощеной дорожке в сердцевину сада.
— Лопату — из сарая, ту, понимаешь? — я уже приготовил.
— Ту?
— Вон позади беседки самый высокий куст, видишь?
— Почему ты уверен, что самый высокий…
— И пышный, видишь? На трупе вырос, удобрение.