Читать «Шарипов А.М. - Русский мыслитель Иван Александрович Ильин - 2008» онлайн - страница 72

В апреле 1928 г. «строится пятая книжка Колокола (четвёртая давно готова, но её задерживает типографская склока между рабочими и предпринимателями). Пятая книжка — будет посвящена русской культуре». И Иван Александрович приглашает Шмелёва: «Я мечтал бы дать на почётном месте Вашу вещь. Что именно? Позвольте об этом выразиться.

1) Или о русской женщине: бабушка, мать, няня, сестра, невеста, жена, дочь; и вообще — о её русскости, и о её русской женственности, и о её характере, о её певучести, о её духовно-хребтовой силе, о её вкусе, о её почвенности — как заблагорассудится.

Главное только — чтобы русские люди ощутили с остротою и глубиною, какой дивный клад мы имеем в нашей женщине и её бытии. Чтобы русская женщина почувствовала своё призвание призванным и свои заслуги закреплёнными. Ведь ей предстоит обновить Россию новыми человеками и новыми характерами»^.

И.С. Шмелёв рад успеху Ивана Александровича, пишет ему: «Иван Александрович, га-зе-ту надо! Свою, нашу!Ддя “русских”, для “коренных”!.. Весь отдался бы! А то, знаете, из рук приходится смотреть... Вольного моря надо, друг! И именно — га-зе-ту! И именно — в Париже! Или — где же? Где - свобода? Душно в “Возрождении” мне — и мало пишу, и под началом! Скоро 20 книг по миру на всех языках, признают, а вот... цензоры! Читаете “Возрождение”? Лицо утрачивает, на “занимательность” переходит. Да, нужно и это, но не так. Трудно везти в упряжке с разношерстью. Ну, что у нас общего с Мережковскими, с неведомыми Вейдле, критиками откуда-то, кому ближе “европа”, махонечкая европа... с..., имена их неизвестны. Ив. Александрыч! Найдите “креза”! “Нобеля” какого-нибудь. Журнал № через три месяца — мало!А чаще — не справиться. Пошёл бы народ... Надо к России готовиться. Здесь зачинать, и туда перекинуть, когда откроется. Не “беспутным” же уступать! Мы должны “школы” создать! Только Вам пишу: будет газета -найдётся не мало верных, которые тоже в узде. Амфитеатров теперь — дру-гой, верный. Куприн, молодых найдётся! Вы-то их лучше знаете. Куда поедете? В Белград, на съезд? Я не могу, режим строгий, куда поедешь?! Но я напишу о съезде... Если бы тыс. 300 достать! Да есть же — русские капиталисты?!»^{. Эх, Иван Сергеевич, мечтатель! В «Колокол» от него статьи не дождёшься, а газету — давай...}

Однако, дело «эмигрантщины», как называет склочное общество эмигрантов — несостоявшихся учителей России Ильин, не строить, а разрушать. Масса «доброжелателей», завидуя успешному изданию «Колокола», клеветою старается отвратить Н. Громова от русского мыслителя-пророка. В мае 1928 г. Иван Александрович пишет друзьям в Чехословакию: «Я никогда не мог себе представить, как живут другие люди, с такою легкостью “обращающиеся”, “добывающие”, “ведущие переговоры”. Для меня самое утомительное и морально мучительное — это именно эта сторона... Я ничего не искал и не проектировал; у меня всегда душа полна всяких идейных замыслов и патриотических (не хочу сказать “политических”) забот, и на “деловые” затеи — ничего не остаётся. Ко мне пришли и мне предложили; и я загорелся, как сухой хворост, — новым оформлением основных идей. Потом меня бросили на пол дороге, когда начало было уже за спиной и бросать нельзя было. И вот — с чувством тяжелого отвращения, после 77 колебаний, понуждая себя волевыми усилиями, я вынужден был взять на себя и эту сторону дела, третью (считая что первая — редакционно-творческая, вторая — распространительски-торговая). Иногда это совершенно переполняет мою чашу, и без того с трудом плывущую по нашему бурному и опасному морю»^{. «Милый и дорогой друг, Иван Сергеевич! Очень грустно и больно на душе: Колокол умирает от безденежья и всё может кончиться долгом в 1 1/2 тысячи марок, который останется на мне, — пишет Ильин Шмелёву. — Но долга я не боюсь: у меня есть друзья, которые выручат. А духовно — тяжело».}