Читать «Шарипов А.М. - Русский мыслитель Иван Александрович Ильин - 2008» онлайн - страница 12

Посвящая свою жизнь философии, Иван Александрович не разделял идеалы и жизнь: «любовь к мудрости», стремление к Совершенству он соблюдал в повседневной жизни. К искусству, как и ко всему в жизни, Ильин относился серьёзно. Искусство, по его глубокому пониманию, должно быть таким же поиском Истины и Совершенства, как наука, философия. Он хотел, чтобы людям было понятно это великое назначение искусства, для чего надо не потреблять, а созерцать предмет искусства. К «художественно значительнейшим произведениям человеческого искусства» Ильин относит такие шедевры, как «“Царь Эдип” Софокла, “Отелло” Шекспира, патетическая соната Бетховена C-moll, соната Шопена B-moll, мрамор Микельанджело “Давид”, роман Достоевского “Бесы”»^{. Л.Н. Толстого он считал «теоретиком красоты». Иван Александрович встречался с Л.Н. Толстым лично, в 1906 г., когда перевёл для печати книгу Эльсбихера «Анархизм» и издатель попросил его обратиться к Л.Н. Толстому с предложением написать предисловие к русскому варианту работы. И.А. Ильин приехал в Ясную Поляну и беседовал с писателем. Философ высоко ценил художественный талант русского писателя: «Отличительная черта гения — трагическая борьба за органически-единое узрение Несказанного в элементе мысли и в элементе художественного — была свойственна Толстому в особом, своеобразном роде, и это я почувствовал с большою определённостью».}

И.А. Ильин не принимал и разоблачал духовное разложение авангардно-модернистских направлений в искусстве уже в первое десятилетие XX в. Он указывал на их подоплёку — «сексуальные извращения»^{. По этой причине у него происходят первые столкновения с Н.А. Бердяевым, Вяч. Ивановым, М. Волошиным, А. Белым и другими.}

«И.А. Ильин любил кипучую духовно-культурную жизнь первопрестольной столицы и сам всегда деятельно участвовал в ней... По своим стремлениям, вкусам и навыкам был более европейцем, чем типичным московским обывателем»^,

— вспоминал В.Н. Сперанский. Музыка была общей большой любовью Ивана Александровича и Наталии Николаевны. Они серьёзно готовились к встрече с музыкой, как и с другими произведениями искусства. В изгнании Иван Александрович описывает традицию культурного московского общества: заранее готовить себя к прослушиванию концерта за несколько дней. Слушателям «в хорошие времена у нас в России было обыкновение готовиться к предстоящему концерту; я говорю не об авторе или исполнителе, а о нас, слушателях, несущих в концерт внимательный слух и раскрытое сердце. И понятно, чем значительнее был концерт (дирижирует Никит или Рахманинов, Метнер, Гофман, Ивайэ, Казальс...) тем важнее было “подготовиться”. Надо было в сосредоточенной тишине предчувствием почувствовать программу; надо было “вспомнить” слышанное и постараться предвосхитить неслышанное; проиграть себе тему или даже всю “вещь”, хотя бы и слабо в техническом отношении, хотя бы намёком (о, музыкальное воображение доделает многое!...), и попытаться из них охватить и увидеть целое... И сколь по-иному слушается концерт, к которому так удалось музыкально и духовно “подготовиться”»^{. Супруги были знакомы с семейством Метнеров, и на всю жизнь у Ильина завязывается дружба с единомышленником}