Читать «Шарипов А.М. - Русский мыслитель Иван Александрович Ильин - 2008» онлайн - страница 101

Письменно-«молитвенное» общение двух великих сынов России, единодушных русских патриотов не угасало во всю их жизнь... И.А. Ильин, считая, что они с И.С. Шмелёвым делают для России одно Божье дело, проходят одни и те же круги мучительных испытаний, пишет ему: «непременно вместе с Вами предстанем пред Отцом Небесным — «два Ивана, российских сына, дозволь, Господи, покоя земного немножечко вкусить — грешны — измотались — прости!» ^.

Глава 22.

Противостояние

С установлением в Германии гитлеровского режима у И.А. Ильина начинаются сложности в отношениях с шга-стью. С назначением Министром пропаганды и просвещения Й. Геббельса в программы всех учебных заведений стал в обязательном порядке вводиться элемент расовой пропаганды. Помощник министра пропаганды и просвещения по делам Восточной Европы А. Эрт обязал к этому профессоров финансируемого казной Русского научного института в Берлине, в преподавательском и студенческом составе которого была немалая доля евреев. Эрт лично обратился к профессору Ильину с требованием включения в его курсы на юридическом факультете антиеврейской пропаганды. Иван Александрович наотрез отказался - за это был «объявлен (sic!) масоном, несмотря на то, что люди знают достоверно, что это неправда»^{, и вскоре уволен из института.}

«В начале июля я был уволен вместе со всеми другими соотечественниками с того места, которое занимал 12 лет — уволен за русскость, — пишет Иван Александрович Шмелёву в августе 1934 г. — Это большой удар во всех отношениях, и я его весьма ответственно, тягостно и с волевыми выводами переживаю. Материально я ещё прокормлюсь вероятно несколько месяцев, но духовно и патриотически — это целое событие — целый крах. Мне бесконечно грустно, что не могу Вам раскрыть всего; всё это событие довожу до Вашего сведения крепко-доверительно, не сообщайте об этом другим, это могло бы многому хорошему повредить, но поймите, что в душе я перетираю пудовые камни. Я нисколько не Сальери -но невольно вспоминаю — “в награду любви горящей, само-отверженья, трудов, усердия, молений”... Чувствую себя так: снова лёг мне на главу перст ангела, ведущего всё и ведущего, — и снова трепеща — спрашиваю: “куда ведёшь? и ведёшь ли? не оставил ли меня? и если оставил, то за что? и стоит ли жить дальше?!” — И ещё: страшное сознание своего одиночества, своей ненужности, своей чёрной ненужности для чудесной нашей Родины — легло на меня камнем. Конечно — честь и верность моя со мною и я знаю, хорошо знаю те часы, в которые я их предпочёл всяческому личному устроению. Но, Господи Боже мой! Что за страшное время выпало нам на долю, что негодяям, законченным лжецам и бесстыдникам пути открыты — а нам — поток унижений!... Обёртываюсь назад — и содрогаюсь, видя сколько раз и из каких ям и петель — вынимал меня Перст. И только в минуты малодушия — унываю и отчаиваюсь»^.