Читать «Восстание «красных войск» в Китае» онлайн - страница 4

Таким образом, ханьские феодалы были допущены в (7/8) центральные органы власти в качестве помощников монгольских сановников, тогда как наньские феодалы были вообще отстранены от управления страной.

Что касается местных органов власти, то монголы, которых в империи Юань насчитывалось немного, вынуждены были привлечь к участию в них китайцев. В 1264 г. Хубилай разрешил даже назначать ханьцев на должности местных правителей (цзунгуань). Однако в то же время он указывал, что на должности даругачи (своего рода верховных комиссаров, которых монголы посылали во все органы местного управления) можно назначать только монголов [181, гл. 6, 1б].

Таблица, приведенная в «Юань-дянь-чжан», дает возможность примерно установить общую численность чиновничьей армии империи Юань, а также представителей господствующего класса от каждой из четырех национальных групп [178, гл. 7, 38а-38б].

Всего чиновников — 26 690

-----Имевшие ранг — 22 490

-----Дворцовые чиновники — 2 089

----------сэму — 938

----------ханьцы — 1 151

-----Столичные чиновники — 506

----------сэму — 155

----------ханьцы — 351

-----Провинциальные чиновники — 19 895

----------сэму — 5 698

----------ханьцы — 14 236

-----Не имевшие ранга — 4 208

Как видим, чиновники-монголы здесь вообще не учтены. Из 22 490 чиновников, имевших ранги, было 6791 сэму, 15 738 китайцев. Сэму составляли 1/3 чиновничьей армии империи Юань. Можно с уверенностью предположить, что число чиновников-монголов было не меньше, чем чиновников-сэму. Следовательно, всего в империи Юань насчитывалось не менее 33-34 тыс. чиновников. Но только половина их были китайцами, составлявшими подавляющее большинство населения страны. Поскольку монголы всегда отдавали предпочтение северным китайцам — ханьцам, то если не по численности, то по важности чинов северяне в группе чиновников-китайцев, по-видимому, занимали главное место. Из вышеизложенного с несомненностью вытекает, что при монгольском владычестве китайские феодалы потеряли господствующие позиции в государственном управлении, а южнокитайские феодалы, т.е. большинство класса феодалов империи Юань, оказались наиболее обиженными. Это вызывало недовольство всех китайских феодалов, и особенно наньских. Упомянутый выше Е Цзы-ци, принадлежавший к последней группе, (8/9) с негодованием писал: «В качестве старших чиновников (чжан-гуань) всегда использовались их (монголов. —  Л.Б.), соотечественники, вплоть до того, что [даже] в управления общественными нравами (фын-цзи-чжи-сы) ханьцы и наньцы совсем не привлекались. В секретных учреждениях [китайцы] тем более не принимали участия. Они (монголы. — Л.Б.) хотя и живут под одним небом [с нами], но их жизненные устремления не такие, как у нас, они только и норовят, как бы чины и титулы присвоить себе… [Они] не ведают, что трон и счастье по велению Неба даются тому, кто имеет добродетель; и разве могли жадные и алчные [монголы] надолго отстранить от них ханьцев и наньцев. По этой причине не прошло и ста лет, как великие смуты последовали одна за другой и все титулы и вознаграждения были возвращены людям Центральной равнины (китайцам. —  Л.Б.)» [84, 81].