Читать «Трудные годы советской биологии» онлайн - страница 47

Решающее же значение имело следующее обстоятельство. Отделом науки Ленинградского горкома партии в то время ведала Е. Д. Антошкина, по специальности физиолог. Несмотря на то что творилось в биологии, она сохранила честное и трезвое отношение к делу. У нас, благодаря доценту О. А. Сидорову был канал связи с ней, и каждый вечер после заседания мы с Сидоровым информировали ее о том, что происходило на сессии. Антошкина поняла нечистоплотность и беспочвенность травли Насонова группой участников сессии, и Ученый совет биолого-почвенного факультета ЛГУ, при котором существовал Физиологический институт им. Ухтомского, не пошел на сокрушение паранекроза, так как на это горком санкции не дал.

В своем решении по итогам конференции Ученый совет вынужден был ограничиться в отношении Насонова указанием на его «крупные методологические ошибки» без каких-либо организационных выводов. При перечислении «методологических ошибок» уже не фигурировало утверждение, что учение о паранекрозе исходит из физиологического идеализма Мюллера и Ферворна. Вместо этого было сказано, что Насонов «исходил не из принципов Мичурина-Павлова, а поэтому в своей теории паранекроза допустил ряд ошибок…» (с. 174–175). Этот пинок был полегче. Объявить теорию паранекроза и денатурационную теорию повреждения идеалистическими и методологически порочными не удалось. Это, в частности, уразумел ученик Насонова П. В. Макаров и сделал свои выводы, приведшие к конфузу. Выступая, он предал своего учителя и сказал, что истоком паранекроза является физиологический идеализм Мюллера-Ферворна. Мы видели в опубликованной стенограмме выступления Гальперина ссылку на это заявление Макарова. В стенограмме заключительного слова М. И. Виноградова читаем: «Корни теории паранекроза в любом ее выражении не в Н. Е. Введенском, а в Мюллере и в Ферворне. Об этом говорили справедливо Б. П. Токин, И. И. Презент, С. И. Гальперин, К. М. Завадский и П. В. Макаров …» (с. 169). А Макаров, видя, что разгром паранекроза не получается, «исправил» стенограмму своего выступления. В отредактированном им тексте читаем: «Несколько слов об истоках паранекроза. У нас в лаборатории всегда считалось, что истоком его является учение Введенского. В заключение считаю необходимым решительно возразить против обвинения Д. Н. Насонова и направления его исследований в идеализме» (с. 120). Вот так подвел Макаров и Виноградова, и Гальперина. Вот какую гибкость проявляли в то время некоторые деятели науки.

Шум конференции физиологического института им. А. А. Ухтомского не вызвал сколько-нибудь существенного резонанса, и наше направление избежало обвинения в методологической порочности. Для меня это было крайне важно и вселяло надежду на скорое окончание безработного положения. Моя безработица была, я бы сказал, односторонней. Дело в том, что ликвидация нашего отдела застала меня в разгар очень интересных, с моей точки зрения, исследований по клеточным основам приспособления животных к температуре среды. Поэтому сразу после случившегося я, с помощью друзей, организовал лабораторию на дому и смог продолжать работу. Не хватало лишь малого — зарплаты. Такое положение меня явно не устраивало, и пришлось сразу же заняться трудоустройством.