Читать «Трудные годы советской биологии» онлайн - страница 138

6

Вскоре после этого Анохин направляет в редакцию «Вестника АМН СССР» пространное письмо, озаглавив его: «О моих ошибках в разработке учения И. П. Павлова и о путях их исправления в духе указаний объединенной Павловской сессии АН СССР и АМН СССР» (Вестник АМН СССР, 1951, № 2). В те годы ученых тренировали не на отстаивание собственных взглядов, а на умение отказываться от них.

7

В 1988 г. в издательстве «Наука» вышел под редакцией академика Н. П. Бехтеревой объемистый том «Физиологические науки в СССР», где в разделе «Развитие физиологии в 1946–1962 гг.», написанном К. А. Ланге и Э. Н. Светайло, читатель с удивлением и возмущением натыкается на попытку авторов доказать, что «…речь идет о положительном в целом влиянии сессии, которое обусловило существенное количественное развитие исследовательских коллективов и научных работ в отдельных направлениях физиологических наук, способствовало укреплению творческих контактов физиологических исследовательских коллективов с отраслевыми… учреждениями и, наконец, предопределило активные поиски форм межведомственной координации деятельности физиологических институтов, лабораторий и кафедр» (с. 164). Это грубое искажение истории вызвало справедливую гневную отповедь Н. Григорьян и М. Ярошевского, опубликовавших в журнале «Коммунист» (1989. № 3) статью, озаглавленную «Попытка реабилитировать одну из позорных акций в науке».

8

Научную сессию, посвященную проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова, проведенную в июне 1950 г. Отделением биологии АН СССР совместно с АМН СССР, не следует называть «Павловской». Чтобы не осквернять имени великого ученого, ее следует правильнее именовать «быковской сессией».

9

Этот вопрос относится к важнейшей проблеме — роли наследственности и среды в формировании нравственной структуры человека.

10

Эффективкее был донос на меня в 1930 г., во время прохождения мною аспирантуры у проф. А. А. Заварзина в Государственном рентгенологическом, радиологическом и раковом институте. Я сразу же был отчислен с волчьим билетом, и потребовалось 9 месяцев энергичных хлопот нескольких влиятельных лиц для моего восстановления. Содержание доноса до моего сведения доведено не было. Удалось лишь узнать, что донос был сочинен моими товарищами по биологическому отделению ЛГУ, которое я за год до этого окончил.

11

Этот вопрос подробно изложен в книге Л. Я. Бляхера «Проблема наследования приобретенных признаков» (М., 1971).

12

В январе 1955 г. деканат биолого-почвенного факультета ЛГУ пригласил меня принять участие в обсуждении программы курса цитологии, который читал П. В. Макаров. К ЛГУ я отношения не имел, но на совещание пошел. В представленной Макаровым программе никаких следов живого вещества уже не было. С профессиональной точки зрения в ней был ряд крупных недочетов, которые подверглись критике. В своем выступлении я высказал следующее банальное соображение: профессор должен не только учить студентов, но и воспитывать их. Он должен привить студентам честное отношение к науке. Исходя из этого Макарову нельзя поручить чтение курса цитологии независимо от его программы. И все же Макаров заведовал кафедрой и читал курс цитологии в ЛГУ вплоть до своей смерти в 1967 г.