Читать «Синагога и улица» онлайн - страница 28

Раввин с раввиншей переехали в Вильну и поселились во дворе Лейбы-Лейзера. Гинделе начала поставлять свежие яйца состоятельным хозяйкам, а реб Йоэл стал аскетом. Он, может быть, смог бы выхлопотать, чтобы его зачислили в миньян аскетов в Синагоге Гаона. Однако он, во-первых, не хотел добиваться этого при помощи протекции, а во-вторых, Синагога Гаона не устраивала его тем, что походила на ярмарку: женщины приходили туда получить заговоры от сглаза, нанять чтецов кадиша и евреев, которые будут на йорцайтизучать Мишну в память об умершем. Поэтому реб Йоэл сидел в одиночестве в синагоге, находящейся во дворе, где он жил, и вообще не встречался с другими аскетами. Заработок обеспечивала его Гинделе, таскавшая корзинки с яйцами.

Реб Йоэл все еще стоит рядом с книжным шкафом и ищет у какого-то древнего мудреца ответ на сложный вопрос, возникший у него при изучении трактата «Бава батра». Однако, вместо того чтобы вдумываться в суть проблемы, затронутой трактатом, он раздумывает над своим раввинством. Будь он раввином в богатом городе, он бы, наверное, не колебался так, вынося решение о некошерности забитой коровы или запрещая весь товар мясника. Он бы клеймил извозчиков, которые въехали в местечко слишком поздно, после наступления субботы. Однако он был раввином в Заскевичах, в местечке, которое и в лучшие времена не было богатым. Евреи вели там меновую торговлю с селянами: привозили крестьянам мыло, нитки, посуду, а везли от них свиную щетину, тряпки, живых кур. Однако польское государство запретило и эту нищенскую торговлю, и заскевичские евреи теперь совсем обеднели. Ремесленник сидит без работы, лавочник в глаза не видит покупателей. Коробейник вертится на рынке, как грешная душа в чистилище, — его лишили права разъезжать по селам. Приходит такой мрачный от своих неприятностей еврей к раввину и спрашивает: «Можно, ребе? Можно?» И вот такому еврею раввин должен ответить: «Нет, нельзя!» У реб Йоэла Вайнтройба нет, Боже упаси, претензий к Всевышнему из-за Его Торы. Но пускай тем, кто вынужден отвечать «нет», будет не он, а кто-то другой.

Кроме аскета реб Йоэла, в пустой синагоге находится еще один еврей, сидящий у западной стены, между печью и окном. Слесарь реб Хизкия Тейтельбойм знает основательно, а некоторые говорят, что даже наизусть, весь раздел «Ойрех хаим» из книги «Шулхан орух». Помимо этого, он мастер своего дела. Лавочники буквально осаждают его просьбами, чтобы он изготовил им хитрые ключи со множеством зубчиков, засовы и врезные замки. Все хотят, чтобы работу для них сделал хороший мастер, который не берет лишнего. Когда его спрашивают о цене, реб Хизкия долго думает, прежде чем дает ответ. Он медленно подсчитывает, во сколько ему обойдется материал, сколько времени потребуется на работу и сколько ему позволительно на этом заработать. Заказчики очень ему доверяют, но слесарь не гоняется за работой и заработком. Он просиживает в синагоге до полудня, а когда возвращается туда на предвечернюю молитву, то остается там уже до позднего вечера. Не раз случалось, что по дороге с работы, в какой-нибудь лавке, с ящиком инструментов под мышкой и с тяжелым молотком, реб Хизкия забредает в синагогу. Он ставит на пол ящик с инструментами, кладет на него тяжелый молоток и так углубляется в святую книгу, что забывает вернуться в мастерскую.