Читать «Синагога и улица» онлайн - страница 119

Однажды в понедельник днем Басшева увидела его стоящим снаружи и прикрепляющим дверь к стене, чтобы она не закрывалась. Сильный ветер тут же опять захлопнул дверь. Тогда реб Авром-Аба снова вышел из лавки и возился с дверью до тех пор, пока не привязал ее веревкой к торчащему из стены крюку. Никогда прежде реб Авром-Аба не заботился о том, чтобы входная дверь его лавки была широко распахнута. Увидев, что Басшеву удивляет его поведение, он объяснил:

— Сегодня понедельник. Это день, в который бедняки ходят собирать милостыню. Дверь для них должна быть широко раскрыта.

Вскоре действительно появились нищие, одетые в тряпье, обутые в разваливающиеся башмаки, с полупарализованными искривленными лицами, с кривыми руками и ногами, похожими на высохшие выкорчеванные пни спиленных деревьев. Нищие молча шли друг за другом. Они входили и выходили, получив несколько грошей от лавочника, подававшего каждому из них. Но один из них, скрюченный и слепой, нащупывающий себе путь палкой, которую держал в правой руке, ощупал пальцами левой руки полученную милостыню и раскричался: ему подают гроши! Что он, какое-то ничтожество? До того как он ослеп, он сам был состоятельным хозяином и подавал милостыню!

— Больше я не могу дать. Другие бедняки тоже что-то должны получить, — ответил ему реб Авром-Аба.

Разозлившись, что его сравнивают с другими бедняками, слепой швырнул на пол полученные гроши и вышел из лавки, словно на деревянных ногах. Лавочник вышел из-за прилавка и нагнулся подобрать с пола рассыпанные монеты, но не нашел их из-за плотно расставленных товаров. Реб Авром-Аба поднялся, огорченный, и вздохнул, обращаясь к вдове Раппопорт:

— Когда человек слеп и к тому же лишен воображения, он не видит, что и другие люди, как и он, сотворены по образу и подобию Божьему. А когда человек не видит, что его ближний сотворен по образу и подобию Божьему, о нем не следует беспокоиться, точно так же, как этот слепец не желает беспокоиться о том, что и другим людям тоже надо жить.

Басшева потом думала, что и ее отец, и муж сами жили широко и, когда могли это себе позволить, не скупясь, помогали другим. Если бы они так тряслись над упавшим грошом, что опустились бы на пол искать его, как лавочник Зеликман, они, может быть, вообще не давали бы милостыни. Ее отец был хасидом, и муж тоже. Тем не менее они проводили время с людьми и вели себя как все. А реб Авром-Аба Зеликман человек совсем иного рода. Даже продает товар и разговаривает с клиентами он так, будто выполняет заповедь. Трудно поверить, что ее Габик станет таким же человеком, как этот ребе.

Гавриэл несколько раз повторил урок. Когда он потом пришел и якобы охотно взялся за Гемору, ребе не стал спрашивать, где он пропадал, чтобы ученик не взорвался и не сказал, что у него нет желания учиться. Пока ученик делает вид, что учится с охотой, можно еще надеяться, что он исправится. Поэтому, когда Басшева зашла в лавку за покупками, а заодно спросить, прилежно ли учится ее сын, реб Авром-Аба проворчал «угу» и даже не поднял глаз от святой книги. Он рассчитывал на то, что, поскольку Гавриэл не сказал дома, что прогуливает занятия, ему придется хотя бы через день приходить на урок, чтобы мама не узнала правды. Но когда однажды ученик не показывался четыре дня подряд, ребе почувствовал, что больше нельзя отрицать очевидное. В четверг вечером, когда вдова Раппопорт делала у него покупки на субботу, он рассказал ей, что Гавриэл не приходит на занятия.