Читать «Кормилица по контракту» онлайн - страница 53
Татьяна Бочарова
Когда она вернулась, Верка тихо и с укоризной произнесла:
— Ты мне голову-то не морочь, врушка несчастная. Сознавайся честно, залетела?
Валя поняла, что отпираться бессмысленно. Да и зачем — рано или поздно все обо всем узнают. Она молча кивнула и принялась взвешивать сардельки.
— Ну, даешь! — сочувственно протянула Верка. — Чего ж не избавилась?
— Долгая история, — со вздохом сказала Валя.
— В обед расскажешь, — потребовала Верка.
В обед Валя действительно поведала подруге обо всем, что с ней приключилось. Верка терпеливо и внимательно слушала, а когда она закончила, убежденно произнесла:
— Дура. Надо было последние бабки отдать, а ребенка вытравить. Ну, куда ты теперь?
— Рожу, — упрямо проговорила Валя, не поднимая на Верку глаз.
— И что дальше? К тетке своей младенца привезешь?
— Нет, не к тетке. Домой привезу, к матери.
Верка насмешливо качнула головой.
— За этим она тебя в Москву и посылала. Будто в вашем Ульяновске нельзя дитя нагулять!
— За этим ли, за тем — теперь поздно судить, — резонно возразила Валя. — Работать буду, денег им присылать. Вырастят, не помрут.
Верка скрестила руки на груди и глядела на Валю, как на тяжело больную.
— Дура, истинно, дура, — повторила она. — Папашка-то хоть в курсе?
— Нет пока.
— Вот козел! — Верка даже сплюнула в сердцах себе под ноги. Помолчала и добавила серьезно и с горечью: — А узнает, поди не обрадуется. У них, у мусульман, с этим строго — на своих только женятся.
— Да знаю я, — тихо и отчаянно проговорила Валя. — Все знаю, не трави душу.
На этом их беседа и завершилась. Через неделю Валя решилась и раскрыла перед Тенгизом все карты. Тот был вне себя, кричал, ругался, называл Валю «глупой девчонкой» и обманщицей. Под конец этой отвратительной сцены она не выдержала, сказала со спокойной обреченностью:
— Да уймись ты уже. Больно нужен, обойдусь без тебя.
— Что ты такое говоришь, Валя-Валентина! — вскипел Тенгиз. — Как это без меня? Я разве не отец? Просто думать нужно было, когда шла на такое!
— А тебе не нужно было думать? — язвительно заметила Валя. — Мог и сам кой о чем позаботиться. Да и потом — я тебе намекала, а ты, как дундук, ничего не понял.
— А! — Тенгиз безнадежно махнул рукой и повалился на тахту.
Полежал неподвижно, глядя в потолок на роскошную, пятирожковую люстру, потом потянулся к Вале, позвал вполголоса:
— Иди сюда. Иди ко мне. — И когда она, вся обиженная, надутая, все-таки приблизилась, села рядом, обнял, прижал к себе. — Ладно, что-нибудь придумаем. Лишь бы до отца не дошло раньше времени.
Валя горько усмехнулась:
— И до тетки.
…Так, постепенно, ее положение перестало было секретом для окружающих. Скоро о нем знал весь колбасный отдел. Девчонки отнеслись с пониманием, каждая обещала помочь, чем может. Зоя Васильевна стала следить, чтобы Вале поменьше доставалось покупателей, и все уговаривала сходить к врачу:
— Показаться надо, мало ли, какие нелады могут быть. Потом-то поздно будет.
В начале марта Валя снова позвонила домой и жутко расстроилась. Там все было хуже некуда. Танька лежала в больнице, нашли у нее что-то серьезное, но что — мать толком и сказать не могла, лишь всхлипывала в трубку и бормотала бессвязные фразы. Отец пил без просыху, денег, даже тех, что исправно присылала Валя, все равно не хватало. Вдобавок ко всему, двойняшки в школе съехали на сплошные двойки, и их грозились оставить на второй год.