Читать «И будет радость» онлайн - страница 17

«В березовых снегах моя религия…»

В березовых снегах моя религия И не поверженный святейший трон. Надену, не лукавствую, вериги я И огляжу себя со всех сторон. В березовых снегах мое спасение, Что ж, заметай, зеленая пурга, Больное городское злое пение — Душа с асфальта просится в луга. В березовых снегах — моем Отечестве Так не хватает верных ямщиков! Ведь променяли мы в угоду нечисти Страну царевичей на дураков. Но свято верю в наше озарение, Во имя жизни презирая смерть. В березовых снегах России — пение Того, кто пел, и тех, кто будет петь.

Тобольск, 1988 г.

«Ах, какая ночь…»

Ах, какая ночь: Ни луны, ни звезд! Кто бы мог помочь Отыскать погост? Там моя родня Тишину хранит, Все зовет меня Под покой ракит. Там, на той земле, Мудрость без словес. По туманной мгле Донесу свой крест. Ярью купола Вспыхнут над рекой, Все колокола Оживлю рукой. Чтоб для всех живых Звоном день поднять, Прадедов моих В помощь буду звать.

«Люблю девятнадцатый век…»

Люблю девятнадцатый век: Москва по Тверскому гуляет, И снег, ослепительный снег, Летает, летает, летает... И Пушкин летит к Натали В надеждах: должно все решиться. И там, у Никитских, вдали Снег белый кружится, кружится. А скоро венчальный узор Судьба двум влюбленным подарит. Пока же лихой перебор Цыганка весь вечер гитарит. И пунш разливают друзья, Веселые звоны бокалов... Хмельные бароны, князья В арбатские хлынули залы. Но Пушкин туманно грустит – Его не чаруют цыгане, Слеза беспощадно скользит И сердце влюбленное ранит. Люблю девятнадцатый век, Но память — она, что волчица, — У Черной реки алый снег Дымится, дымится, дымится.

«За Марину Цветаеву...»

Что вам прочитала Цветаева,

Придя со своих похорон?

Арсений Тарковский

Марине Цветаевой

За Марину Цветаеву Грустно ставлю свечу, Пока жизнь не дотаяла, Я молитву шепчу: — Ах, Марина, Марина, Солнца свет не гаси. Огневеет рябина По Великой Руси. Старый дом на Трехпрудном Разнесли на дрова, В нем вы очень уютно Рифмовали слова. И в «Вечернем альбоме» Было столько имен... Вы грустите о доме — Отчий дом не спасен. Полыхали плакаты! — Это новая власть Под солдатские маты Всю бубновую масть Подарила народу — Пей, гуляй в грабежах!.. Встретив эту свободу, К смерти сделан был шаг. Гумилев с меткой пули, И Есенин затем — Вам прощально кивнули Из веселых богем. Зрелый Блок, трезвый Клюев, Маяковский затих, — Поэтический улей Крыл лишен золотых. Юный Павел Васильев, Мандельштам — в лагерях. Вы еще вне России, Вы в пути и в слезах. Ни Париж, ни Варшава, Ни угрюмый Берлин Вам не вырастил славы Из кровавых рябин. Ах, Марина, Марина, Солнца свет не гаси. Кровь в лампадах рябины Всех поэтов Руси!