Читать «Вера и террор. Подлинная история "Чёрных дрконов"» онлайн - страница 33

Джарек все-таки уболтал главаря смотаться в Германию к Генриху Вайнеру — хирургу с мировым именем.

— Ты знаешь, я никогда не говорю: «невозможно», — еще раз повторил ему Генрих. — Только на разработки уйдет не один год.

— Я никуда не спешу, — отвечал Кэно.

Вожаку оставалось только покорно ждать.

Весенним вечером Кэно сидел на пороге и смотрел на закат. Кира пристально вглядывалась в его лицо, и он почувствовал этот навязчивый взгляд.

— Что, не нравятся шрамы? — спросил он.

Теперь Кэно носил на правом глазу черную повязку, из-под которой расходились глубокие, пугающего вида рубцы, уродующие правую половину лица. Но Кира была другого мнения:

— Отчего же? Тебе идет. Ты на пирата похож.

Кэно горестно приподнял брови:

— Нам, анархистам, импонирует пиратская любовь к свободе. У меня в комнате висит «Веселый Роджер». Некоторые думают, что и ножи у меня похожи на пиратские…

— Чего ты хочешь?

— В жизни — создать анархическое государство. Конкретно сейчас — есть.

Кира ненадолго ушла и принесла тарелку плова. Анархист достал из-за пояса нож и приступил к ужину. Кира наблюдала за ним с каким-то угнетением и тоской.

— Будем ругаться с тобой, Кэно, — сказала она.

— Почему это вдруг?

— С ножа ешь — значит, драчливая натура.

Кэно усмехнулся.

— Да ладно, детка, я с детства еще так привык. Хотя, отрицать не буду — драться я люблю. Но драться буду не с тобой.

Кира грустно взглянула вдаль.

— Просто странно как-то: у меня на родине плов руками едят.

Кэно поднял на нее взгляд, их глаза встретились. Анархист сразу понял по ее печальному отчужденному взору — она скучает. Воинственный, живущий традициями предков Афганистан… Теперь он далеко. Так трудно привыкнуть к мысли, что она, Кира, уже не вернется назад. Никогда.

— Скажи, детка, а почему ты сражалась за моджахедов, если тебе хотелось свободы? Это ведь была война не за свободу, а за диктатуру самих себя. Тем более, ислам угнетает права женщин. На кой черт тебе это было надо — переодеваться в мужчину и воевать на «священной войне»?

— Это была война за мой дом, моих братьев, мою веру. Я не собиралась после гибели моей семьи сидеть и ждать, когда коммунисты установят на наших землях свою проклятую власть! Да, я выбрала меньшее из двух зол, но это был действительно джихад, — Кира сложила руки и взглянула с надеждой в небеса, — Аллах, храни моих братьев и мою страну!

Кэно взглянул на нее с восхищением и уважением.

— Это я и хотел услышать. Знаешь, детка, в феврале этого года из Афганистана ушел последний советский солдат. Из твоей страны вывели войска!