Читать «Каторжная воля (сборник)» онлайн - страница 64
Михаил Николаевич Щукин
– Эй, сиделец! Живой ты там? Не угорел?
В ответ ему – глухое и неясное шуршанье. Фадей Фадеевич постоял, подождал, продолжая похлопывать по колу ладонью, и снова спросил:
– Неужели не слышишь? Отзывайся!
Опять послышалось шуршанье, оборвалось, и раздался неуверенный голос Гордея:
– Ты кто такой?
– Дух святой! Освобождать тебя пришел. На волю-то хочется? Или дальше будешь в бане париться?
– По голосу не могу признать, не наш вроде. Ты из этих, которые вчера приехали?
– Из этих, из этих, из вчерашних. В последний раз спрашиваю – желаешь на волю или не желаешь? Отпирать тебя или нет?
– Отпирай, – со вздохом отозвался Гордей.
– Только учти – я в догоняшки с тобой играть не буду. Запомнил?
– Ну, ладно…
Резким пинком откинул Фадей Фадеевич кол, и в руке у него мгновенно оказался револьвер, который он выдернул из-за пояса. До этого, закрытый полой пиджака, он был не виден. Дверь распахнулась, Гордей выскочил за порог, стрельнул глазами, видимо, выбирая – в какую сторону бежать? – но Фадей Фадеевич осадил его:
– Сюда смотри.
И поднял револьвер повыше.
Гордей осел. Смотрел на револьвер и глаза у него становились все шире.
– Ты на порожек присаживайся, – посоветовал ему Фадей Фадеевич, – ловчее будет. А я тут у стеночки постою. И поговорим душевно. Как тебя зовут-то?
– Гордей я…
– Значит, так, Гордей. Человек я казенный, из самой губернии сюда прислан, и должен ты мне отвечать как представителю власти честно и без утайки. Куда ты сегодня утром спозаранку поскакал и по какой причине староста Емельян тебя вернул и в эту баню запер? Если отвечать не будешь или врать начнешь, я тебе ногу прострелю. Имею такое право от своего начальства.
Тяжело задышал Гордей, раздувая широкие ноздри чуть приплюснутого носа, сгорбился и долго не отзывался. Фадей Фадеевич терпеливо ждал. В наступившей тишине хорошо было слышно, как надрывался где-то жидким еще голосишком молодой петух. Орал без передыха и даже пытался хлопать крыльями.
– Птицы тут у вас, братцы, все какие-то бойкие, того и гляди полетят на большую дорогу обозы грабить.
– А? Какие птицы? – не понял Гордей.
– Всякие. Ты, дорогуша, рассказывай, рассказывай, я уже ждать притомился.
– Чего тебе рассказывать? – Гордей ладонью смахнул пот со лба, взъерошил пятерней волосы, и голос у него заметно отвердел, зазвучала в нем неприкрытая злость: – Кто ты такой, чтобы оружием мне грозить?! Не вздумай стрелить, вся деревня сбежится и головенку открутят!
– Это уже моя печаль-забота – открутят или не открутят. А вот ногу я тебе прострелю, если упрямиться будешь. Куда поехал утром? Почему староста вернул обратно? Почему в баню запер? Отвечай!
– А ты у старосты спроси! У Емельяна! По какой причине он ко мне привязался, как смола липучая?! Прилип, не отковырнешь! Жизни не дает!
– Вот и рассказывай, почему он тебе жизни не дает.
– Гад он ползучий! Ты оружье свое опусти, оно, если заряжено, само пальнуть может. А ноги у меня не деревянные, живые. Ладно… Только один уговор, Емельяну – молчок. Обещаешь?
