Читать «Когда погаснет лампада» онлайн - страница 227

— Оставь сало! — в отчаянии кричит она вору. — Не твое!

Каждый глоток водки, каждый откушенный от окорока кусок болью отзываются в душе толстухи.

Но вот бутылки опорожнены, сало съедено. Полицай командует: на выход! Хая-Сара выходит и хочет запереть дверь.

— Не надо, — ухмыляется эсэсовец и подталкивает ее к грузовику.

Но женщина не уступает, тычет в замок ключом. Немец вырывает его из рук старухи, запирает дверь и кладет ключ себе в карман.

— Мой ключ! — вопит Хая-Сара по дороге к машине. — Отдай мне ключ!

Проходит какое-то время. Число евреев на площади увеличивается до шестидесяти. Они сбились в кучу и терпеливо ждут решения своей судьбы. Мойше Сохоринский удивлен: почему не начинают регистрацию? Ведь в приказе было ясно написано, что еврейское население должно явиться в десять утра для регистрации.

Люди начинают беспокоиться. Привозят Нехаму, дочь Эсфири, мастерицы лапши. Поистине, старая Эсфирь выжила из ума. Они вдвоем были в полной безопасности в своем замечательном укрытии: тихо-мирно сидели там с утра, три или четыре часа. И тут вдруг матери захотелось взглянуть, не миновала ли опасность!

— Нехама! — приказывает она дочери, как приказывала всю жизнь. — Выйди и посмотри, что творится в городе!

Нехама отказывается: как знать, а вдруг опасность еще существует? Но Эсфирь настаивает на своем. Она возмущена этим неожиданным бунтом со стороны всегда послушной дочери.

— Выйди, мерзавка!

Совсем обезумела старуха: даже в такой день она требует беспрекословного соблюдения дисциплины!

— Говорят тебе, иди! Тревога кончилась. Слышишь: в городе тихо!

Нехама сдвигает крышку подпола, поднимается в комнату и закрывает за собой люк. В этой комнате прошли семьдесят лет ее жизни. Здесь царит бедность. Мебель рассохлась и растрескалась, стены не видели побелки вот уже не один десяток лет. Входная дверь приоткрыта; Нехама захлопывает ее и по привычке задвигает засов. Роковая ошибка! Женщина подходит к окну и прислушивается. В городе и в самом деле тихо… Хотя нет: слышен шум мотора приближающейся машины. Пока Нехама соображает, что к чему, грузовик въезжает во двор, и вот уже дверь дрожит от ударов.

Что делать? Дверь заперта изнутри, значит, в доме кто-то есть, кто-то прячется. Даже если Нехама успеет спуститься в подпол, тщательный обыск непременно обнаружит укрытие, и тогда они погибнут вдвоем — и она, и мама. Остается одно. Ей кажется, что она слышит сердитый окрик матери из глубины подпола: «Открывай, мерзавка!»

И Нехама открывает. Эсэсовцы врываются в дом и обнаруживают в нем одну семидесятилетнюю старуху. Обыск тороплив и поверхностен, так что укрытие Эсфири остается незамеченным. Немцы едут дальше, прихватив с собой Нехаму.

Грузовики продолжают рычать моторами по притихшим улицам. Но давайте отвлечемся на минуту от страшной гестаповской охоты. Давайте заглянем на чердак дома в Садовом переулке, где в укрытии лежит Тамара, уставившись на темные от времени балки. Ни с того ни с сего вспоминает она Кима Вортмана. Кажется ей, будто она только что слышала его голос: во сне или наяву?