Читать «Когда погаснет лампада» онлайн - страница 212

— Не выходите пока из дома, — говорит он. — Соберите вещи, и никому ни слова. Возможно, так удастся избавиться от Сидоренко. Я найду вам телегу.

Они возвращаются в горницу. Таня по-прежнему вышивает. В углу поблескивает лакированная крышка пианино. Девушки немного болтают о том о сем, и это успокаивает Лиду. Распрощавшись с Иванчуками, она отправляется назад. Серый пасмурный день. Холодный ветер сушит следы дождя. Вот и вельбовский лес.

— Лида!

Сейчас, с возродившейся надеждой на избавление, хриплый голос Сидоренко звучит особенно отвратительно. Насильник выходит из-за сосны на дорогу. Как видно, он ждал там ее возвращения.

— Птичка моя! Откуда ты идешь?

Он приближается к девушке и толкает ее в направлении кустов. Сегодня Сидоренко пьян больше обычного. Мутные глаза, размякшие губы, острый запах перегара. Лиду тошнит от одного его вида. Она отталкивает мерзавца, старается высвободиться, убежать. Напрасные усилия. Сидоренко продолжает толкать ее в кусты, что-то бормоча и брызгая слюной.

Он сбрасывает телогрейку, расстилает ее на земле, садится сам и тянет к себе Лиду. Девушку охватывает безграничное отвращение и ненависть. Собрав все силы, она вонзает ногти в горло Сидоренко.

Но сопротивление заранее обречено на неудачу. Тяжелый мужчина без труда подминает под себя слабую русскую-еврейку. Какое-то время он отдыхает от усилий, дыша Лиде в лицо зловонным перегаром, а затем насилует ее. Кровь сочится из свежих царапин. Дрожа от ненависти, Лида снова вонзает ногти в шею мерзавца. На этот раз она попадает в чувствительное место, и Сидоренко взвивается от боли.

— Морда жидовская! — хрипит он. — Проклятая жидовка!

Глаза его налиты кровью и яростью, грязные руки смыкаются на тонкой Лидиной шее.

Час спустя по дороге из Гадяча проходит Таня Иванчук. Отец послал ее с поручением к своему коллеге Митрофану Петровичу Гавриленко. Роман Назарович просит со всеми предосторожностями и по возможности тайно перевезти в Гадяч семью Эйдельман.

Второй час пополудни. В лесу стынет тишина. Где-то, прижимая руку к сочащимся кровью царапинам, тяжело шагает Тихон Сидоренко. Между кустами распростерто мертвое тело Лиды. Остекленевшие глаза смотрят в небо.

Испуганно кричит осенняя птица, и крик ее — как стон, как жалоба на то, что творится под солнцем.

После того как Хаим-Яков не вернулся домой и все усилия Песи прояснить его судьбу ни к чему не привели, настало время утешений. Говорили разное. Как всегда, наиболее благоприятная версия пришла со стороны Хаи-Сары Берман. Она утверждала, что мужчин распределили по отдаленным деревням в качестве переводчиков с украинского ввиду большой близости между немецким и идишем. А что касается Хаима-Якова, так того и вовсе мобилизовали как винодела: всем ведь известно, что нет в округе лучшего специалиста по плодово-ягодным винам.

Так говорит Хая-Сара. Нельзя сказать, что она очень нравится автору, но и он признает удивительное умение этой пузатой женщины выстраивать воздушные замки и тем самым дарить людям утешение в трудные минуты.